В великолепном фильме Дэвида Финчера про анархиствующих революционеров "Бойцовский клуб" главный герой произносит фразу: "Можно проглотить пинту крови, прежде чем тебя вывернет. Всё это и так было самоочевидно. Мы с Тайлером лишь облекли это в форму. Это крутилось на языке  у каждого. А мы с Тайлером лишь нашли этому имя". Примерно то же самое можно сказать и о введенном, с легкой руки Станислава Белковского, в политический оборот термине "национал-оранжизм". На самом деле "национал-оранжизм" является тем, что обычно называют "новое – хорошо забытое старое". История уже знала победы "национал-оранжизма" над диктаторскими режимами. И было это задолго до украинских событий двухлетней давности. Назывались они – "национально-демократические революции".

В советские времена термином "национально-демократическая революция" обозначался процесс свержения (в силу особенностей того времени вооруженного, но не всегда кровопролитного) колониальных либо коллаборационистских режимов в странах "третьего мира" разного рода "прогрессивными силами". Такими революциями считались, к примеру, Апрельская революция 1978 года в Афганистане под эгидой народно-демократической партии, свергнувшая проамериканскую монархию, или революция 1962 года в Бирме, когда офицеры-патриоты свергли буржуазно-помещичью компрадорскую верхушку, или ливийский переворот 1969 года под руководством полковника Каддафи.

Характерными чертами национально-демократических революций было то, что объективно им противостояли откровенно антинациональные режимы, защищавшие интересы бывшей метрополии (которая, как правило, продолжала эксплуатировать бывшую колонию) и связанной с ней компрадорской верхушки. Глубокое социальное расслоение между кучкой коррумпированных чиновников на пару с новоявленной "олигархией" и остальной частью населения сочеталось с откровенным предательством национальных интересов, подавлением гражданских свобод, оппозиции и разгулом "политической полиции". Все эти факторы рано или поздно приводили либо к массовому народному протесту, на волне которого к власти приходили оппозиционеры, либо к перевороту националистически настроенных военных.

После прихода к власти национал-демократические революционеры, как правило, первым делом осуществляли национализацию основных отраслей экономики, банков, транспортной системы, внешней торговли и проводили жесткую политику по защите национального суверенитета и территориальной целостности, ликвидации господства иностранного капитала, преодолению экономической отсталости и социального расслоения. Также провозглашалась демократизация общественной жизни, амнистировались политзаключенные. То есть проводились меры, объективно отражающие интересы населения. В дальнейшем успех или неуспех национально-демократической революции зависел от конкретных субъективных или наличествующих в данной стране объективных условий. Но сам тот факт, что революция велась в интересах народа, сомнения не вызывает. Просто та или иная пришедшая к власти партия или группа данные интересы понимала по-своему.

Доминирующим фактором в национально-демократических революциях была идея достижения национальной независимости (т.е. национального освобождения) и перераспределения всех материальных богатств страны в пользу нации. То есть, говоря простым языком, основной движущей силой оппозиционного движения был национализм. Как правило, это был национализм левого, социалистического толка.

Если провести сравнение между развивающимися странами "третьего мира" накануне национально-демократических революций и Россией, то аналогии будут очевидны. Массовая бедность; контроль над подавляющим процентом национальных богатств со стороны кремлевских кланов и приближенных олигархов; полицейский террор в стране; предательство национальных интересов, выражающееся в особенностях миграционной политики, разгуле этнической преступности, разложении армии, ликвидации военных баз, допуске американцев на Кавказ и в Среднюю Азию, раздаче территорий, фактическом предательстве русских в прибалтийских республиках, Крыму и Казахстане etc.; сырьевой характер экономики (т.н. "энергетическая империя"), ориентированной исключительно на потребности Запада; находящийся в условиях выживания мелкий и средний бизнес, который после грядущего вступления России в ВТО обречен на смерть и поглощение ворвавшимися в страну ТНК. Вот то, что мы сейчас имеем. По сути, все перечисленное является той "пороховой бочкой", на которой сидит режим. Рвануть может в любой момент.

И "Русский Марш", и январские события 2005 года, оказавшиеся неожиданными как для сторонников, так и для противников существующего режима, показали, что массы народа могут и способны мобилизоваться в серьезных масштабах по волнующим их вопросам. И даже если основная часть общества достаточно терпимо относится к существующему режиму и поддерживает его из соображений сохранения стабильности, отказывая тем самым в поддержке оппозиции, то не стоит забывать, что в процессах смены власти всегда участвовала лишь небольшая часть народа. К примеру, в революции 1905 г., по подсчетам историков, участвовало всего 6-7 % населения. А в условиях массовых волнений и драйва уличного протеста оппозиционные настроения в соответствии с "эффектом толпы" распространяются подобно вирусу и способны охватывать уже более значительные группы.

То, что массы народа выйдут на улицу под национал-демократическими или "национал-оранжистскими" знаменами, сейчас вызывает мало сомнений. И вот почему: объективно национал-демократическая платформа способна объединить под собой если не все общество, то большую его часть. Причем, наверное, практически всю его социально и политически активную часть, которая и будет играть решающую роль в массовых протестах. Поскольку речь идет о триаде "гражданские свободы – национальное возрождение – социальная справедливость", то вряд ли найдется хоть кто-нибудь, кто не был бы готов это поддержать. Потому что лучше этого мог бы быть разве что девиз «чтобы всем и всегда было хорошо».

Какова будет национал-демократическая программа-минимум, говорить трудно, это вопрос долгих политических дискуссий и консультаций различных политических сил, но совершенно очевидно, что она должна включать в себя следующие требования:

- отстранение нынешнего режима (шире – политического класса) от власти как предпосылки проведения свободных демократических выборов и созыва Учредительного собрания для принятия новой Конституции;

- введение прогрессивного налогообложения и национализации природной ренты, крупной промышленности, энергосистемы, показательные конфискации собственности у кремлевских олигархов и коррумпированного чиновничества;

- восстановление системы социальных гарантий для населения, повышение в три-четыре раза уровня реальной зарплаты и пенсий;

- решение миграционной проблемы с учетом приоритета интересов коренного населения и ликвидация этнической преступности вкупе с "зачисткой" правоохранительных органов от элементов, ей потворствующих;

- демократизация СМИ и обеспечение равного доступа всех парламентских партий к телевидению; ликвидация "политической полиции" и гражданский контроль за деятельностью государственных органов, МВД и ФСБ; всеобщая амнистия для политзаключенных;

- признание права непризнанных государств (Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия) на присоединение к России, придание программе репатриации русского населения на Родину статуса национального проекта.

Действительно, все эти требования являются лишь развернутым контентом триады "гражданские свободы – национальное возрождение – социальная справедливость" и поэтому имеют полное основание быть поддержанными подавляющим большинством народа и оппозиции, став ядром национал-демократической платформы.

Как и любая политическая концепция, национал-демократизм нуждается в своем физическом носителе. На мой взгляд, решающую роль в проведении в жизнь национал-демократической линии может и должно сыграть Движение против нелегальной иммиграции. Сейчас, по меткому замечанию Михаила Ремизова, "концепция, на которой основывается ДПНИ и примыкающая к ней часть националистов — это концепция внеидеологического правозащитного движения с сильным национально-освободительным подтекстом". С момента зарождения и развития движения этот фактор способствовал только росту и усилению организации, обнулив саму возможность идеологических склок. Но то, что является сильной стороной движения, в любой момент может оказаться его слабостью во многом из-за угрозы инфильтрации ДПНИ нацистскими провокаторами. Поэтому формирование определенной идеологической надстройки является в некотором роде вызовом времени, объективной закономерностью. Идеология национализма для полноценного восприятия ее всем населением нуждается в разбавлении социальными ценностями и потребностями, востребованными обществом, такими как социальная справедливость, ответственность власти, гражданский активизм, модернизация страны и прочее.

По моему мнению, наиболее естественным трендом дальнейшего развития для ДПНИ будет именно оперирование идеологическими и пропагандистскими категориями, в полной мере входящими в национально-демократический дискурс. Исходя из таких позиций движение, какие бы трансформации оно ни претерпело, имеет полные шансы если и не возглавить оппозиционную коалицию, то оставаться ее самой многочисленной и влиятельной частью. И прагматично настроенные лидеры ДПНИ должны отдавать себе в этом полный отчет. Ведь с того момента, когда знамена ДПНИ окончательно обретут национал-демократический окрас, процесс русского возрождения будет уже практически неостановим.