11 марта в 14 регионах Российской Федерации прошли выборы в региональные органы власти. О чем свидетельствуют результаты голосования? Насколько точно они соответствуют раскладу политических сил накануне декабрьских выборов в Государственную Думу? Какое влияние на них оказали изменения закона о выборах? На вопросы ИА «LentaCom.Ru» отвечает политолог Дмитрий Орешкин.

- Дмитрий Борисович, как Вы считаете, можно ли строить прогнозы о том, как пройдут выборы в Государственную думу, отталкиваясь от результатов региональных выборов 11 марта?

- Эти выборы - предварительное взвешивание, которое показывает, что партий у нас будет максимум пять, а более вероятно, четыре. При этом обозначены следующие тенденции.

«Единая Россия» достигла уровня насыщения, и выше она, видимо, прыгнуть не может. 45 процентов – это ее технический предел. Административный ресурс больше не даст, а «зона свободного голосования» скорее показывает снижение популярности «Единой России. То есть на этих региональных выборах, несмотря на то, что они проходили в том числе в двух крупных регионах, где очень велика роль административного ресурса, где очень управляемый электорат – Тюмень и Дагестан («Единая Россия получила 65 процентов в Тюмени, 68 в Дагестане при высокой явке за счет административного ресурса), несмотря на то, что у единороссов был гандикап, фора за счет этих двух регионов, суммарный результат по всем 14 регионам оказался даже ниже, чем в октябре прошлого года, когда не было таких суперуправляемых территорий. Он был ниже 45 процентов, а в октябре «Единая Россия» набрала 46 с копейками.

Это значит, что «зоны свободного голосования», где административное влияние менее выражено, скорее, обозначили тенденцию к снижению поддержки «Единой России». Чтобы было более понятно, о чем речь, перейдем на собственно русские территории, оставив в стороне управляемый Дагестан. Берем Орловскую область: там, в сельских районах, где нет контроля за подсчетом голосов и можно нарисовать любой результат, «Единая Россия» получила 60 процентов. А в городе Орел – всего 30, то есть в два раза меньше. И, несмотря на эти 60 процентов в селе, за счет снижения результата в городах и электорально более независимых районах «Единая Россия» собрала немножко меньше в сумме, чем полгода назад - при пониженной явке и пониженном энтузиазме избирателей в свободных территориях.

Говорят, что явка высокая – но она высокая за счет Дагестана, Орловской области, где Егор Строев все еще жестко держит бразды правления, и Тюмени, где губернатор зависит от главы кремлевской администрации господина Собянина, который был предыдущим губернатором Тюмени. А в прочих регионах, особенно в свободных (Московская область, Петербург), явка около 30 процентов. Получается, что в более независимых регионах и низкая явка, и результат у «Единой России» пониже. Больше им выдавить ресурсы неоткуда.

За полгода популярность «Единой России» не поднимешь, скорее она пойдет вниз, потому что есть некоторая неудовлетворенность среди избирателей. И эта неудовлетворенность естественно адресуется не коммунистам, не ЛДПР, не «Справедливой России», а той партии, которая все время на глазах и которая командует в Думе, то есть «Единой России».

Поэтому ее возможности идут скорее вниз, чем вверх, и самое оптимальное для этой партии – удержать тот уровень, которого она уже достигла. Как его можно превысить, я плохо себе представляю. Больше 45 процентов на выборах в декабре она набрать не может, а скорее, наберет меньше. А коли так, то даже с условием деления «ничьих» мандатов, она все равно набирает 50, может быть, 52-55 процентов голосов в Думе. Это значит, она одна конституционного большинства точно не получает. Не исключено, что не получает даже простого большинства.

Соответственно, Кремль должен поддерживать свою «левую ногу» - «Справедливую Россию» - в расчете на то, что она-то как раз может набрать больше голосов. И действительно, у нее вполне могут быть перспективы. Во-первых, правильная риторика, рассчитанная на социал-демократические ценности, на справедливость. Во-вторых, административный ресурс, который есть у Миронова. И, в-третьих, она не несет на себе вины в глазах избирателя за все то, что происходило прежде. Если пенсионеры получают по-прежнему 100 долларов в месяц, то не «Справедливая Россия» же в этом виновата, скорее всего, виновата «Единая Россия», которая правила в Думе уже два срока подряд. Значит, у «Единой России» шансов меньше, а у «Справедливой России» они есть, и вопрос в том, сумеет ли она их реализовать.

Я думаю, что «Единая Россия» в декабре в лучшем случае сохранит свой сегодняшний статус. Однако он может снизиться до 40 процентов, или даже чуть ниже, а «Справедливая Россия» свой статус должна повысить. Сейчас у нее в среднем 15 процентов, а поднимется до 20 или даже больше.

Третье место займут, видимо, коммунисты. Больше двадцати процентов они, скорее всего, набрать не смогут, но меньше 10 тоже. В этих пределах их результат и будет находиться. Сейчас они показали в среднем 15 процентов. Но надо учесть, что в этих выборах участвовали два явно коммунистических региона – Омская и Орловская области, где позиции коммунистов традиционно сильны. Два таких региона из 14 – это много, потому что на федеральных выборах явно коммунистических регионов будет, скажем, пять – но уже на 85 регионов. То есть, сейчас это одна седьмая, а будет меньше чем одна десятая. У коммунистов есть потенциал для роста, но не очень значительный.

ЛДПР – это партия, целиком зависящая от Жириновского. Если он в хорошей форме, то 10 процентов он своей партии всегда обеспечит. Кремль будет ему помогать, потому что Жириновский – очень выгодный партнер. Он на выборах замыкает на себя националистический электорат, а после выборов умножает этот электорат на ноль, поскольку все голосования ЛДПР всегда согласованы с Кремлем и всегда идут ему на пользу. Говорить Жириновский может все что угодно, но голосует ЛДПР всегда правильно. Поэтому его партию будут всячески поддерживать на следующих выборах, и около 10 процентов ей обеспечено.

Пятое место может занять Союз правых сил. У него есть шанс, он хорошо выступил, показал свою конкурентоспособность. В пяти регионах победил, в двух у него победу украли – в Московской и Орловской областях, где не хватило буквально нескольких сотых процента при подсчете голосов (а на самом деле СПС мог бы и пройти). СПС провел ребрендинг, поменял свой идеологический облик, поменял лидера, поменял стилистику ведения предвыборной борьбы, набрался опыта. И с точки зрения Кремля это не такой уж страшный противник, поскольку с ним можно договориться, и здесь все зависит от того, какое решение примет для себя Кремль.

Стоит сегодня подбросить СПС полтора процента – и он получает десять процентов, полтора отнять – и он не проходит в следующую Думу. То есть, здесь манипулятивный ресурс очень многое решает. Если СПС будет признан полезным, то он легко и уверенно пройдет в Думу, если нет – вероятность этого сильно снижается. Однако и в этом случае он может пройти, если проявит жесткость и несогласность, хотя в этом случае ему придется гораздо труднее. Все-таки ресурсы административного воздействия ограничены – можно украсть два процента, но не десять. Пять – уже трудно.

- Насколько СПС сможет использовать на федеральных выборах те же лозунги, которые принесли ему победу на региональных?

- Почему же не сможет? Он требует социальной справедливости, но со своей либеральной колокольни. Ведь в европейских странах выше уровень пенсионного обеспечения, там по всем параметрам пенсионеры живут лучше. А у нас сейчас все под себя взяло государство, но оно пенсионную реформу уже пять лет не проводит. А СПС говорил о пенсионной реформе и пять, и семь лет назад. Если б ее провели, сейчас у нас был бы совсем другой фондовый рынок – он был бы гораздо более прочным, поскольку на нем было бы гораздо больше денег, и главное, что это было бы гораздо выгоднее для пенсионеров, потому что фондовый рынок за последние пять лет вырос в пять раз. То есть, если бы пенсионер положил сто тысяч рублей, то сейчас он был бы обладателем пятисот тысяч – при правильном управлении, конечно. Но, тем не менее, рост фондового рынка нереформированный Пенсионный фонд проворонил и дал негативные результаты накопления.

Значит, у СПС есть рациональное право говорить, что его концепция пенсионного обеспечения, как минимум, более эффективна, чем та, которая действует сейчас – путинская или единороссийская. СПС нашел правильную болевую точку и правильно на нее давит, и он имеет право на нее давить. Другой вопрос – поверят ли пенсионеры, но это уже их право на выбор.

- Как сказались на результатах голосования 11 марта изменения, внесенные в последнее время в законодательство о выборах?

- Они, конечно, сузили права избирателей, они осложнили жизнь партиям. Значительную часть партий в значительном числе регионов поснимали, используя эти ограничения. Например, СПС сняли в Дагестане, кроме этого, там сняли «Патриотов России» и Социалистическую партию. «Яблоко» во многих случаях поснимали тоже под этими же предлогами – недостаточное количество региональных групп.

Во-вторых, поднят порог проходимости с пяти до семи процентов. Соответственно, не будь этих изменений в законодательстве, СПС мог бы пройти во всех регионах, поскольку везде набрал больше пяти процентов. («Яблоко» не прошло бы нигде, поскольку его результаты везде ниже пяти процентов.)

Отмена минимального порога явки на выборах принципиально не сказалась. То, что сняли графу «против всех», сказалось на снижении явки, в частности, потому была пониженная явка в «зонах свободного голосования». Естественно, в зонах управляемого голосования она не снизилась, потому что там избиратель может и не ходить на выборы – явку нарисуют такую, какую надо (но это Дагестан, а не Московская область).

То есть, новые положения закона в значительной мере развязали руки административному ресурсу, и таким образом помогали «Единой России», в результате чего в зонах наибольшего применения административного ресурса эта партия взяла свой максимум.

Беседовал Андрей Лобашев