Шесть лет назад священник Г. Лурье написал статью о роке, Ромыч Неумоев продолжил тему, тогда высказался и я. Недавно обменялись репликами с В. Голышевым, всплыла его статья «Кратчайший курс», и захотелось прояснить некоторые посылки его материала.

Этимология сленга

Что правильнее – «Русский рок» или «Рок-н-ролл»? Любому социальному слою, кругу людей или тусовке сопутствует свой язык, выражения и жаргон. Рокеры и их окружение – особое племя, их самоидентификация шурует вразрез с общепринятой, а понять их можно изнутри. К внешнему мнению они снисходительны, да и суждения часто однобоки. Надо пожить в шкуре рокера, чтобы услышали как своего.  «Рок» и «Р-н-р» –  синонимы/антонимы в зависимости от контекста  речи. Журналистам же  надо отделить «свое» от «западного», и начинается политика. Рокеры лишь скользят по этой мутной волне, иногда окунаются с головой, но редко опускаются до агитки. Дурной тон.

Если ирландец назовет свой рок «ирландским», то мы ему ярлычок – «Рок-н-ролл»? Смех. Рок-н-ролл – это протест и энергия, без ограничений и рамок, на пределе таланта и воображения, и всегда – личный бунт. Так он начинался, таким остался доныне, остальное – от пиара. Счет в банке – дело десятое. «Цеппелины», Хоукинс, «Криденс» или Кэйв – все это рок, рочок или рочара. Стиль и тон чувств не важны: нет драйва, нет рока, нет  атмосферы – выхолощенный попс-товар…

Любят рассуждать об опасности и прирученности рока. Лажа. Например, думские политики не запрещены, то есть продались и пляшут под дудку Кремля? Не из той оперы наезд. Нельзя купить того, кто не желает продаваться, а если востребован, то получает, не святым же духом жить. Р-н-р начинался с конфликта отцов и детей, прямотой юности по фальши взрослости. Д. Лайдон написал на майке – «Ненавижу «Пинк Флойд», когда почуял наигранность корифеев рока. «Пистолз» и Игги Поп заработали миллионы, а Биафра по суду был лишен дивидендов «Кеннедиз». Что это меняет? Музон до того живой, что «Бон Джови» или Мадонна, хоть из кожи вылезь, а мимо. Рок определяет живой посыл, хотя в основе музыкальная подкладка рок-н-ролла.

Мелодика нации

«Русские – народ тотально немузыкальный», – говорит В. Голышев. Типа – «со свиным рылом в калашный ряд». Наверное, писал не со зла. Русские, если за тысячу лет – это напев и ритм или психоделия тоски и бунта. От скоморохов и былинной мелодики до колыбельных и разбойной вольницы, и всегда поперек светской салонности. Мы и Они – вот контрапункт русской души. Поэтому панк, рэггей и блюз легко легли на наш фолк, а джаз, попс и рэп остались барскими артефактами, лишь иногда выцветая из синтетики городской души.

«Все украли у них» – другая либеральная теза. А кто в Цивилизации не заимствовал у других? Можно всю металлургию упереть в гений хеттов, а архитектуру – в Шумер и Египет. Человечеству характерно использование, но не путай акт творчества (восхождение) с актом  варварства (украсть и промотать). Потеха: тогда Э. Пресли выкрал «белый блюз» из «ритм-энд-блюза» негров, они – опошлили джазом древнюю традицию Африки, а «Погз» – опозорил священное действо друидов. По поэтике Летова и Янки диссертации пишут, выделяя прямую связь с фольклором, даром, что они русскую песню знали и любили. Если семя дает добрые всходы, то садовник молодец, а если гоняет кавер-версии в кабаках и на танцах – садовник «гребет жар чужими руками». В Вавилоне лишь бомж свободен, остальные, как трутни, подстилаются под маткой-царем.

В России «смысл» всегда в чести, порой поперек музыкальной оправы или подчиняя её. Потому мы, русские, ни на кого не похожи, привлекаем взоры и пугаем размахом. Наш рок пророс из западных семян 35 лет назад, но Франция, Германия, Голландия и Англия приняли эстафету Штатов. Первая волна, как копия – и «Машина», и «Аквариум», и Майк, а лет через 10  рок русифицировался. Однако музыка у нас была иная, накладки записи смазывали «саунд», но дух андеграунда проявился в полный рост…

Рок – музыка независимая, альтернатива попсе или развлекухе, вгоняемой промоутерами фирм записи. В Союзе формат официоза огранял эстраду и патриотику. Цензура была жесткая, но и польза была очевидной: Пьеха, Хиль, Кобзон или Пахмутова выдавали первосортные хиты, но к 70-ым песни потеряли свежесть. Связь поколений прервалась, заказ и развлекалово отторгали, а в 80-ых началась кристаллизация. «ДК», «Центр», «Звуки Му», «Кино», «Поп-механика» и «Странные игры» распахнули двери в невиданный мир, а далее налетел ураган с Востока.

На пике прорыва

Поток хлынул внезапно, и не какие-то клоны столиц – другие, разные и мощные группы. Неведомо, из каких глубин черпали музу, но стало ясно, что рок состоялся. Свердловск дал «Наутилус» и «Чайф», Тюмень – «Инструкцию», «Культурную революцию», «Кооператив» и «Нечерноземье» Колоколова. Из Омска вышли «ГО», «Коммунизм», «Пик Клаксон» и «Цыганята»; от Барнаула – «Дядя Го» и «Теплая трасса»; Новосибирск выдал созвездие – «Янка», «Черный Лукич», «Калинов мост», «БОМЖ», «Путти», «Кока», «Промышленная архитектура», Радкевич. Вовсю катил транссибирский экспресс Ника Рок-н-ролла, Уфа родила «ДДТ», а Питер явил Башлачева, «Телевизор», «Алису» и «Аукцыон». Была ещё линия Юга – киевские «Коллежский асессор», «ВВ», «Раббота Хо», харьковские – «ГПД» и «Утро» и ростовское «Зазеркалье». Если говорить о ценности и вкладе, все стояли на одной доске, поклонов никому не отбивали.

Наступил 93-ий – рок дал трещину, а 96-ой окончательно отсек «раньшие времена». Акция «Голосуй или проиграешь» под президентство-96 распалила алчность: монеты вдавили рок-поперов в систему вкусно упакованной байдой. Если желаешь продаваться, будь товаром. По Сеньке шапка, по прогибу воротник, ну и карт-бланш на стадионы России.

Возможно, для пацанов наших столиц клянчить резинку у иностранца было доблестью, у нас в Сибири – это срамное дело. Морды не били, но смотрели, как на недоумков, и гордости хватало брезговать фарцой. Мы любили «Клэш», Хендрикса, «Стрэнглерс» или «Нью модел ами», но на божничку не сажали, и под авторитет не проседали. Запускали руки в исподнее бытия, черпали по плечи и альбомы выпускали со скорострельностью пулемета.

«100 лучших магнитоальбомов» Кушнира осветили размах той рокерской эры. Чем трогали души? Вплавленным в музыку Словом, и шевелились волосы от открывшейся «терра инкогнита». Казалось, зажигается новое солнце и Земля меняет свою ось. Глубина катарсиса была соизмерима с программой высшей школы, мелодия заменяла прямую речь, а если сходились трое, ритмология вспенивала жизнь и песни пронзали страну, как метеоры. Текста стали новым футуризмом, а над всем –  реликтовое излучение вокала. Крутой карнавал любви…

Стал ли русский рок социально значимым явлением? О, наивняк: с 70-ых он воспламенял сердца и до сей поры выворачивает наизнанку. «Разжирел, остепенился и сдох» не рок, а его продюсеры и разбогатевшие блудные сыны. Едва «Солнцеворот» развернул «Алису» курсом на русское национальное начало, как все радиостанции взвыли: неформат, неполиткорректно, - и закрыли доступ в эфир. С «ГО» поныне в тупике – упоминать нельзя, не крутить глупо, цедят по песенке и стремаются по уши. «Лукича» устроитель Максидрома не пустил на фест даже после трехкратного одобрения слушателем песен по радио. «Родине» в декабре 2004 г. свинтили концерт в Белгороде в поддержку политзека А. Петренко. Личный запрет губернатора.

Подвижники чести

Говорить об учениках старцев рока можно в разрезе начала 90-ых: смотрели в основном на Сибирь. «ГО», Янка, «Инструкция», «Лукич», «Коммунизм», «Цыганята» – что компас для младых шкиперов гитары. От них подались на сцену «Чернозем», «Виртуозы» и Подорожный, «День Победы» и «Летучие рыбы», Умка и Рада, «Министерство любви» и Непомнящий, «Банда четырех» и «Беловодье», «Дочь Монро» и  «Я-Ха»,  «Еноты» и «Посторонние». «Церковь детства» и «Запрещенные барабанщики» тоже испытали влияние, хоть вышли из «Зазеркалья». Акция «Русский прорыв» всколыхнула пласт рока: биток залов, полный фурор и круги по России. Первый концерт акции в 93-ем: 3 тысячи народа, стрельба из АКМ, угнанный трамвай, винтилово, разбитые стекла ДК. В Белоруссии родились – «Красные звезды», в Барнауле – Театр состояний «Свет», в Казахстане – «Адаптация». Даже в Израиле хлопали на всю Палестину.

Обычно говорят – «Так было раньше, а в 21 веке что есть, где новые янки, ромычи, лукичи и егорки?». Вопрос не в кассу. Россия с 96-го по сути – пропиаренный нефтью политпроект олигархов, воняющий коррупцией, сдобренный либеральным авторитаризмом, лицемерием, мафией и вещизмом. Дорогая Москва подмяла страну от финансов и гипермаркетов до ТВ и радио: диктует, что думать, чего желать, где работать и как отдыхать. Мало того, в плане переиначить молодежь – приучить к пиву на акциях, заточить под гламур мозги и направить в ВИП-клубы и кресла топ-менеджеров, а остальных – под раздачу.

Народ наш или ослеп, или выдохся: его детей водят по разврату всех этажей социума, а он на цены пялится. Сначала памперс, затем колледж-инет-мобила-первый трах, после – проповедь фактурного мачо и сексапильно-лоснящейся стервы, много дорогих побрякушек и вампирский зов – приди и всоси. Как известно, Человек – существо, которое ко всему привыкает. За 15 лет приучили целое поколение – мозги курицы, гонор звезды и наполеоновские амбиции. Я, мне, моё. Псевдо-люди и лживые ловцы человеков. Орудуют здесь и сейчас, а если не так, то глумливей.

Для жрецов демо-веры независимый рок – отрезвин: пугает душевностью, мешает правдой, задирает здравостью. Сразу поднимают вой: «Вытеснить, закрыть доступ, предать забвению! О, ужас – они думают сами! Скорее попс, много попса – из всех щелей, газелей, офисов, рупоров и кабин. Срочно тащите шприцы, нужна еще одна доза». Мозговой наркотик власти. Полноцвет газеты «Не дай Бог» под Ельцина-96 стал лейтмотивом блудливой политики. Такая у них задача.

Рокеры (не путать с попером) здесь как подвижники-пророки – юродивые наших дней. Не за живот, а за Правду. Мизер гонорара, дешевые записи, днём тюрьма работы, на вечер – побег. Честь, вера, альтруизм и длинная воля пассионариев. Солдаты рок-н-ролла отбивают свои пяди каждый день, поперек общественного мнения, через омут стакана, натыкаясь на штык иглы, спрыгивая и вновь поднимая гитару, как автомат. Кто видит за этим грязь – обыватели или торчки сокровищ земных. Таких не исправишь, пока из кремля не укажут – поднимите себе веки. Ох, – всхлипнут – мы думали, это пацаны глупое орут, жили по правильному, как учили, чтобы мир, полная чаша и стокиловаттный искусственный камин в коттедже…

Истина не бывает узнаваемой, русский рок не вгонишь в костюм из бутика. Да, мало народу на концертах, порой плавает вокал, барахлит аппарат, но и здравых челов – один на сто. И что? Чтобы слышать, мало иметь уши, нужно живое под кожей, а откуда оно возьмется, когда шею косят на мачо, а музон для фона тусовки, съема дамы и оттяга на ночь? Чтобы двигать попой, нужен сладкий зад на сцене – MTV-шный сакрал или шаманизм глобализма. Какая жизнь, такой и народ, нечего на рокеров пенять, когда рожу кривишь под хозяина. Но мы все-таки верим в сотого, мы говорим – попробуй разобраться, не тупи, старичок, или дави себя сам, но признай это честно. Чего красоваться, ты никому не нужен, тебя давно скинули в тираж.

Когда померкнут звезды

Либеральный критик не унимается, он тотчас выпалит – хорошо, вы под колпаком СБ олигархов, над вами заговор продюсеров, вас блокировали СМИ, выдавливает официоз, просвети, что у вас в багаже, какой позитив по року? В 2002-ом «Чудо-человечество» Подорожного стало вехой социальной позиции, а «Мария» Лукича очаровала светом добра. В 2006-ом Ромыч пробил встречу рокеров с митрополитом Кириллом, и РПЦ осенила союз веры и ноты. Через «Звездопад» «ГО» пожала мозолистую руку труженика-бойца Союза. Умка из концерта делает спектакль, ненавязчиво соскребая налипшую слизь социума. «Адаптация», раздирая коросты бытия, словно умирает на сцене. Лирика и ирония «Чернозёма», что говорящий лес. Наши ряды редеют, мы не всегда ладим, о нас сочиняют байки и тычут завистники, но все в строю, личность против шоу-машины, сердце против выгоды, жизнь поперек существования.

Среди рокеров было несколько странных людей. Их талант настолько выпирал, что приписать к рок-н-ролльному цеху не хватает духу – Высоцкий и Курехин. Загнать Владимира Семеновича в шансонье, авторскую песню или барды – полная глупость. Тогда кто он? Любой рокер любит его песни, цитирует наизусть, а тон волнения – знакомый по року. Поэзия как барельеф, подкладка другого смысла, надрыв вспухшего нерва и ударный стиль исполнения. Он был старше Саши Башлачева, опередил свое время, буквальный предвестник всей нашей братии. Чего теряться, Высоцкий – единственный и безоговорочный патриарх русского рока.

Сергей Курехин – феномен и умница. Доступно все – от концепта до инструментала классики. Почти на грани понимания, дар Божий во плоти. Помню, по молодости решил испытать Сергея на знание – спросил о «Джентл джайнте», он просто напел пару песен. Вежливо срезал под корень, но беззлобно и улыбчиво. Я слегка остолбенел, словно заглянул за горизонт: много еще чудного впереди. Он подмигнул, мол, ничего парень, это опыт жизни, успеешь ещё порезвиться.

Были и другие «пограничники рока» – Шилклопер и Сергей Летов. Оба из «Три О», асы и кудесники выдоха. Ну, чистый джаз ведь. Ага, а по молодости – авангард и тот еще рочара. Судьбы разошлись – один знаменит до мыса Горн, другой известен повсюду. Присмотришься, а Шилклопер такие коленца выкидывает на валторне, будьте-нате, хулиганит почем зря, и все в кассу. Смачно, лихо, задорно. Прошлое не вытрешь, может оно и шлифануло талант до блеска. «Кримзон» творил на стыке арта и джаза, а все же рок. И Сергей шагнул поперек – играл на саксе в «ГО». Тандем получился неожиданный, но ведь трогало. Циклиться на привычном не стоит, иначе зашоришься до фанатизма.

Вот «Каста» – русский рэп, но тоже рок. Все атрибуты в тему – поэтика, пронзительность, широта охвата, свой бунт и смелый текст. Со сленгом, нагло, но не вульгарно. Это другая линия, из урбанизма мегаполиса, от поколения, не знавшего привкус советизма. Сам я не адепт рэпа: негры, криминал, понты, но и панков раньше за фашистов держали. Помню, едем в автобусе к Селиванову, у меня бритые виски, гребень, булавки. Полдороги косился один офицер, я обратился: «Что-то не так?» - «Не так, – говорит – как можешь под фаши?» - «Пустое, – отвечаю, – тебя ввели в заблуждение». – «Не может быть, – выдыхает, – в части замполит говорил, увидишь гребень, бей его!» Вышли в пригороде Н-ска (г. Обь), покурили, я позвал его на концерт. Пришел с женой, а после вошел в гримёрку – извини, ты прав, вы – другие и делаете нужное дело. Пожал руку, жена улыбнулась, и они ушли. Чего мне на «Касту» щуриться? Напев речитатива от скоморохов идет. Традиция ожила, с другого бока парни зашли, почти чужие, но свои…

Мы знаем, что «огненная стена» матрицы виртуально-реальной РФ будет нещадно отрезать наш посыл, врубать сигналы опасности, программировать мозги сограждан, провоцировать на срыв и пользовать административный ресурс, почуяв русских дух. Мы перешагнем приглаженный «саунд» баксовых студий и перемахнём через квелый мастеринг, перекосив его суровым рифом фонящего комбика. Это досадные мелочи, плата за право быть трезвым. Надежда на счастье иллюзорна, но сотый не плюнет в нашу память, понимая в роке последний редут, за которым перерождение, сатанизм и безличие человеков, нумерованных под обязанность исполнять нечеловеческую роль.