Дмитрий Орлов, генеральный директор Агентства политических и экономических коммуникаций, кандидат исторических наук,

Дмитрий Бадовский, заместитель директора НИИ социальных систем, кандидат политических наук,

Михаил Виноградов, президент фонда «Петербургская политика»

По итогам наступающего 2010 года (но не позднее весны 2011 года, когда политически стартуют выборы в Госдуму) необходимо будет принимать окончательные решения о стратегии дальнейших действий в рамках электорального цикла 2011-2012 годов.  А сами эти решения с учетом новых конституционных сроков полномочий Президента РФ и Государственной Думы РФ будут задавать общий контур развития страны как минимум до 2018 года.

2010 год –  решающий год президентского срока Дмитрия Медведева. Уже весной минует половина срока полномочий президента. С этого времени  элитами и населением будут оцениваться не только стратегические проекты медведевского президентского мандата (прежде всего модернизация и борьба с коррупцией), но и промежуточные итоги его реальной политики.

Именно с учетом этого контекста осенью 2009 года, после фактического исчерпания надежд на «короткий кризис» с быстрым возвращением к докризисным параметрам развития, произошел переход к модернизационной стратегии.

Технологическая модернизация – ее очевидная содержательная основа. Дополнительным «топливным ресурсом» для ускорения модернизационных процессов стала опора на цели социальной и социокультурной модернизации, на развитие национальных демократических институтов и создание инновационного («умного») общества. 

Консервативная модернизация: выбор модели

Манифест и дорожная карта. Необходимость модернизационного выбора была заявлена Владимиром Путиным еще в начале 2008 года. Статья Дмитрия Медведева «Россия, вперед!» стала манифестом,  его послание Федеральному Собранию – дорожной картой российской модернизации. В результате довольно интенсивной работы президентской Комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики  модернизационная идея приобрела характер оформленной программы.

Модель: консервативная, ненасильственная, демократическая. Дмитрий Медведев сделал вполне определенный выбор. Модернизационный проект, который будет осуществляться в России, будет консервативным по содержанию; ненасильственным по методам; демократическим с точки зрения опоры на сложившиеся национальные демократические институты. Слома политической и социально-экономической системы не произойдет – она будет эволюционировать. Этот выбор был отчасти вынужденным (см. раздел «Социальная база: путинское большинство»), однако в намного большей степени продиктован гуманистическими ценностями, которые транслирует элите и обсществу Дмитрий Медведев.

Видимая цель: новое индустриальное общество. В элите фактически сложился консенсус по поводу того, что разговоры о «рывке в постиндустриальное общество» в условиях фактической деиндустриализации наивны и непродуктивны. Главная ближайшая цель модернизации – создать в России новое индустриальное общество, то есть новую, современную экономику и соответствующие ей социальные взаимосвязи. Главная текущая задача – «перезапустить» национальную промышленность. Страна должна научиться в массовых масштабах производить конкурентоспособные товары – и сама должна стать конкурентоспособной. Для этого, если необходимо, нужно будет закупать технологии и даже оборудование.

Два контура и пять стратегических векторов.  Однако «новая индустриализация» – лишь первый, наиболее очевидный и близкий содержательный контур модернизации. Нужен еще один контур, «контур прорыва». Очертания «контура прорыва»: резкий рост эффективности производства, включая энергосбережение, развитие ядерных технологий, новые информационные технологии, новая структура передачи информации, прорыв в производстве медицинского оборудования – уже заданы президентом Медведевым. Необходима максимальная детализация работы «по векторам».

Социальная база: путинское большинство. По данным опроса ВЦИОМ (декабрь 2009), Владимиру Путину доверяют 56% россиян, Дмитрию Медведеву – 41%;  за партию «Единая Россия» проголосовали бы 53%. Несомненно, что все три эти цифры  являются отражением одного и того же феномена – путинского большинства, социальной  коалиции, поддерживающей Владимира Путина, а вместе с ним и власть в широком определении. Что это за коалиция?

Показательна реакция населения на масштабные публичные выступления президента и премьер-министра. Большинство обращений к премьер-министру было посвящено социальному обеспечению, зарплатам и пенсиям, обеспечению жильем, занятости населения, услугам ЖКХ, государственной поддержке производств. Но и из «модернизационной» речи президента люди запомнили прежде всего социальные аспекты. На вопрос социологов «Левада-центра»: «Помните ли Вы, о чем говорилось в Послании Дмитрия Медведева Федеральному Собранию?» – на первом месте с результатом 50% находится ответ про то, что в послании речь шла о решении социальных проблем: пенсии, жилье, медицина, безработица, развитие моногородов. Про необходимость строить инновационную экономику запомнили 39%, про борьбу с коррупцией – 38%. Преодоление сырьевой отсталости и  системные изменения в качестве образования назвали около 20% граждан; политические реформы и развитие демократии – 17%; то, что нам нужно преодолеть архаичное общество, в котором "вожди" принимают решения за  всех — 8%.

Эти ответы ясно демонстрируют: патернализм является одним из главных запросов к власти со стороны большинства населения. Отношения между властью и обществом покоятся на «весах справедливости»: главным большинству населения видится то, что обеспечивает перераспределительную социальную справедливость в рамках сырьевой рентной экономики и общества потребления. То есть преодоление контрастов между жизнью богатых и бедных, а также обеспечение основных функций государства, под которыми понимаются безопасность частной жизни, гарантирование уровня и качества жизни и социальная защита населения.      

Популярность Владимира Путина всегда имела эшелонированную социальную и политическую базу. В путинское большинство входили и пассивные адаптанты (бюджетники, пенисонеры), и средние слои, и молодежь, и мелкий бизнес. При этом практически неизменно поддержка власти обусловливается требованиями ограничения перераспределительной конкуренции элитных групп и возвращения государством населению «долгов справедливого перераспределения ресурсов» за шок 90-х годов на основе «восстановления социальной справедливости» и «возвращения долгов обществу» через национализацию ренты. Имеющих представление о модернизации, стремящихся к переменам, а тем более готовых чем-то пожертвовать ради них – по данным опроса ВЦИОМ, абсолютное меньшинство.

«Трудности перевода» между «пассивным большинством» и «активным меньшинством», их ориентация на совершенно разную повестку дня являются сегодня главной характеристикой старта проекта модернизации в России в социальном отношении. Существенная проблема для власти заключается в том, что модернизацию придется проводить не только в отсутствие массового социального запроса на нее (что не удивительно), но в условиях господства принципиально иного, патерналистского запроса. Это обстоятельство, очевидно, в значительной степени предопределило выбор ее консервативной модели.

Следует ли из всего этого, что довольно инертную коалицию, которая является социальной базой власти, необходимо разрушить или хотя бы плавно деконструировать? Нет, не следует. Как раз напротив – она является высочайшей ценностью. Ведь институты неразвиты. Структура путинского большинства консервативна, однако именно в  консерватизме – его сила. Во время кризиса это проявляется очень заметно: устойчивость системы достаточно высока, несмотря на алармистские прогнозы. В период модернизационных изменений потребность в массовой социальной поддержке власти лишь возрастает, а «переформатировать» его в «большинство модернизации» – задача заведомо нереалистичная. Именно соображения устойчивости системы в период изменений диктуют необходимость сохранения путинского большинства на неопределенно длительный период.

Движущая сила: национальная модернизаторская коалиция.  Национальная модернизаторская коалиция – в социологическом смысле изначально меньшинство, возможно, ничтожное меньшинство. Но оно деятельно и креативно. И именно оно становится движущей силой модернизационного процесса. Коалиция, имея социальный, а не бюрократический характер, должна расширяться. Но рассчитывать на то, что она в обозримой перспективе охватит значимую часть экономически активного населения (скажем, каждого пятого) и тем более большинство – как минимум наивно.

В эту коалицию могут войти партии и общественные организации, ассоциации бизнеса и объединения граждан, предприниматели и чиновники – одним словом, все, кто действительно хочет реальных перемен к лучшему. Когда Дмитрий Медведев обращался к «креативному классу» со статьей «Россия, вперед!», он, очевидно, ждал ясных и честных ответов на поставленные им жесткие вопросы, а в более широком смысле – на вызовы, стоящие перед страной. Люди, группы и корпорации, которые дают такие ответы, постепенно становятся социальной основой коалиции за модернизацию.

«Единая Россия» – структурная основа путинского большинства и каркас национальной модернизационной коалиции. Ни одна публичная политическая структура России не располагает столь мощной сетью, как «Единая Россия». Поэтому ставка на нее Дмитрия Медведева в проведении модернизации – естественна и логична (тем более что именно эта партия вылвинула его на пост президента, поддержав его первую модернизационную программу «4И»). Но может ли консервативная партия (а консерватизм окончательно признан базой партийной идеологии) выступать за модернизацию?

Новейшая история убедительно показывает, что между консерватизмом и модернизацией нет противоречия. Очень многие системные модернизационные программы в станах Европы и Азии были делом рук консервативных партий и правительств. Консерватизм и в принципе – не остановка, а определенный тип движения вперед, и движения энергичного. Поддержанная партией консервативная модернизация - то самое движение вперед, но с опорой на действующие демократические институты и сложившиеся в обществе ценности. Партии предстоит одновременно решать две проблемы: продолжать быть основой путинского большинства и одновременно формировать национальную модернизационную коалицию. Решить обе задачи одновременно непросто. Но возможно. Собственно, это уже происходит: в процессе обсуждения статьи «Россия, вперед!» интеллектуальные центры, клубы партии, креативная партийная элита на местах фактически создали костяк национальной модернизаторской коалиции.

Штаб модернизации. Созданная президентом Комиссия по модернизации и технологическому развитию экономики работает довольно интенсивно: ею реально руководят «политические тяжеловесы» Владислав Сурков и Сергей Собянин,  созданы рабочие группы, отбираются проекты, ассигнования на координируемые ею программы превышают 600 млрд. рублей. Именно эта комиссия предложила Дмитрию Медведеву «пять векторов» прорыва.

Тем не менее консолидированного представления о том, что за структура должна быть «мозговым центром» и «национальным штабом» модернизации, у власти  сегодня нет. Это серьезная политическая и технологическая проблема. В отсутствие принципиального решения (ведь очевидно, что президентская комиссия должна во что-то эволюционировать) выдвигаются самые различные проекты, вплоть до экзотических.

Вероятно, именно в 2010 году руководство исполнительной власти примет решение о «штабе» модернизации. По мнению многих экспертов, сегодня востребована единая национальная структура типа японского MITI.  Суперминистерство со значительными полномочиями, не посягающее тем не менее на «комиссарскую» роль в политической системе или на роль «параллельной вертикали» – это формат.  «Новая индустриализация»; определение и поддержание жестких стандартов для товаров, признанных стратегическими с точки зрения национальной конкурентоспособности; разработка и быстрая реализация программ замещения экспорта сырья экспортом продукции все более высоких переделов; выработка политики «эффективного протекционизма» (государственная поддержка – тем компаниям, которые расширяют сбыт на мировых рынках); решение проблем доступа к технологиям и их распространения; реализация общенациональных инфраструктурных проектов (таких, как новая дорожная сеть или трансконтинентальный транзит) – это базовое содержание деятельности.

Но независимо от формата «главного штаба» модернизации ее инициатор и главный актор – это, конечно, правящий тандем. Он претерпевает сегодня существенные изменения.

«Тандем развития»: новое качество бинарной системы власти

Усиление политической активности стало испытанием для бинарной системы. Эффективность работы тандема по-прежнему достаточно высока. Рамки конституционных полномочий Президента РФ и Председателя Правительства РФ остаются прежними.  Однако целеполагание в работе тандема подверглось существенной коррекции – с принятием модернизационной программы он стал «тандемом развития». Это следствие как осознанного выбора Медведева и Путина, так и необходимости ответа на вызов, который можно охарактеризовать как «вызов эффективности». Массовое восприятие Владимира Путина как национального лидера, а Дмитрия Медведева – как рационального лидера и лидера обновления, сформировавшееся еще в период осуществления национальных проектов, стало теперь значительно более четким и рельефным. При этом до известной степени условный консерватизм Путина является основой и гарантией столь же условного модернизма Медведева – ответ на «вызов эффективности» они обречены давать вместе. 

После того, как преодоление кризиса перестало доминировать в национальной повестке дня (как и предсказывали авторы этих строк в докладе «Накануне второй волны», кризисные явления сегодня локализованы в социальной сфере), деятели тандема более четко разграничили между собой курируемые текущие проблемы и тематику публичного позиционирования. Премьер сконцентрировал основное внимание на социально-экономической сфере, а для президента приоритетной стала модернизация – как в технологической сфере, так и в области развития национальных демократических институтов.

При этом многие вопросы находятся на стыке компетенции и ответственности президента и премьера, что требует от них совместного принятия решений. Такое пересечение дает политическим и лоббистским группам поводы периодически тестировать целостность тандема. Однако по принципиальным вопросам (выбор модели модернизации, основные направления социально-экономического развития и бюджетный процесс, продолжение реформы политической системы, внешняя политика) неизменно продолжает действовать «принцип двух ключей».

Поиск конфликтов внутри тандема основан на объективно существующих различиях в политическом стиле Медведева и Путина. Так, президент более склонен к «провоцирующей» тактике в обсуждении национальной повестки дня и жестким кадровым шагам после крупных скандалов («дело Евсюкова», взрывы  в Ульяновске, пожар в Перми, смерть в следственном изоляторе юриста Магнитского).  Общей характеристике стиля главы государства как динамичного способствует и его готовность к неожиданным шагам и даже имиджевым рискам – таким как поездка в Словению на стыковой матч чемпионата  мира по футболу (несмотря на невысокие шансы российской сборной на успех) или консультации с оппозиционными белорусскими журналистами.

Стиль премьера значительно более консервативен – его очередная прямая линия  «Разговор с Владимиром Путиным. Продолжение» в этом отношении весьма показательна. Однако  Путин стремится к расширению социальной базы поддержки власти, «путинского большинства». Это расширение происходит далеко не только консервативными методами, что  приводит к поиску новых форм работы с социальными средами и новых форматов участия в публичных акциях – таких, как выступление премьера на церемонии награждения победителей одного из конкурсов на телеканале «Муз ТВ».  Иногда публичные заявления премьера и президента по одной и той же проблеме дублируются («зеркальная» тактика), однако в большинстве случаев речь идет о детализации консолидированной позиции тандема, а не о контрпозиционировании.

Попытки дестабилизировать тандем основаны по премуществу не на реальных и естественных различиях в стиле президента и премьера, а на целенаправленных  интерпретациях тех или иных событий и заявлений. Цель таких интерпретаций – продемонстрировать наличие системных различий во взглядах и постоянных проблем во взаимоотношениях Путина и Медведева. Осенью в публичное пространство был вброшен целый ряд таких интерпретаций. Поводом к этому стали коррекция политики в отношении государственных корпораций, обеспечение равенства парламентских партий в медийном пространстве, ожидания кадровых перестановок в Администрации президента, акцент в выступлениях Владимира Путина на социальных проблемах на фоне либерально-модернизационной риторики президента, отставка советника президента Михаила Лесина.

Одним из основных акторов публичной дестабилизации тандема стал лидер КПРФ Геннадий Зюганов, назвавший «неэффективным» взаимодействие президента и премьера. Зюганов неоднократно поддерживал Дмитрия Медведева, при этом демонстративно критически оценивая деятельность Владимира Путина и возглавляемого им правительства. Уход Путина стал главным требованием массовых акций, организованных Компартией 7 ноября. Лидеры «Справедливой России», предложившие Медведеву возглавить эту партию, действуют в схожем ключе, однако намного менее демонстративно.  Дестабилизация работы правящего тандема была и очевидной целью ряда экспертных инициатив.

В качестве главного теста на устойчивость тандема частью элит предлагается стратегия действующей власти на президентских выборах 2012 года. Ситуация существенно осложняется тем, что нахождение элиты и групп интересов в ситуации «двойной лояльности» и политической неопределенности относительно перспектив 2012 года объективно снижает способность госаппарата к ответственным решениям. Однако для самого тандема существенно, что именно эта неопределенность позволяет поддерживать стратегическую инициативу и общий контроль над ситуацией.

Путин и Медведев предпочитают уходить от четких ответов на вопрос о «кандидате-2012», оставляя широкое пространство для объяснений. Благодаря такой тактике (которая уже была апробирована в 2005-2007 годах с «выбором между Медведевым и Ивановым» и, насколько можно судить, была сочтена властью успешной и в политическом, и в технологическом смысле) удается избежать конфликтной консолидации элитных групп вокруг какого-либо из участников тандема. Такое положение представляется части элиты некомфортным (а порой и психологически малопонятным). Поэтому вероятность новых попыток поиска противоречий в тандеме и интерпретации заявлений по теме-2012 как «обмена сигналами» между Медведевым и Путиным в ближайшем будущем сохранится. Однако степень эффективности работы самой бинарной системы власти с подобной активностью практически не связана.

Партийная система: новое конкурентное поле

К началу 2010 года российская партийная система стала намного более конкурентной. Росту уровня  политической конкуренции способствовали и реализация политической программы Дмитрия Медведева («демократия участия»), и активизация самих партий. Эта акцивизация произошла в условиях гарантированного властью равного доступа к медиа и инициированного Кремлем отказа от практики снятия в регионах кандидатов, выдвинутых парламентскими партиями (решениями Верховного Суда России все они получили возможность участия в выборах).

Однако «содержательного наступления» оппозиции на выборах 11 октября не получилось. Детальный ответ на вызовы кризиса, прежде всего социальные, идеологическое самоопределение (консерватизм) и оформленная программа социально-экономической и политической модернизации позволили  «Единой России» перехватить политическую инициативу. Степень ее ответственности также возросла – и в Послании парламенту, и выступлении на XI съезде «Единой России» президент Дмитрий Медведев назвал ее «правящей партией».

Аргументы, на которых оппозиция строила свое наступление на власть в рамках предыдущей политической повестки дня конца 2008 – первой половины 2009 годов, повестки нарастания экономического кризиса и выстраивания антикризисной политики, постепенно утратили актуальность. Именно эта утрата «кризисных» аргументов в сочетании с отсутствием стратегии адаптации к новым условиям предопределила агрессивную стилистику реакции оппозиционных сил на итоги региональных выборов 11 октября. Как следствие, уровень электоральной поддержки российских парламентских партий (ВЦИОМ, декабрь 2009) по сравнению с докризисным временем практически не изменился: «Единая Россия» – 53%, КПРФ – 8%, ЛДПР – 5%, «Справедливая Россия» – 4%.    

На XI съезде «Единой России» был обозначен окончательный отказ от использования административных методов в избирательном процессе. Президент упомянул в своем выступлении на съезде об «историях», в которых политические методы ведения избирательных кампаний путаются с административными, и призвал избавляться от таких «администраторов». Позиция Дмитрия Медведева оказалась вполне созвучна тем выводам, к которым пришла партия после 11 октября и которые привели к предложениям совершенствовать избирательное законодательство в интересах системных политических сил и всего общества. После съезда партия выступила с инициативами подписания специальных соглашений, гарантирующих состязательность, прозрачность и законность избирательного процесса, создания специальных структур (парламентских и непарламентских) для усиления контроля за ходом выборов. Далеко не все эти инициативы были поддержаны оппозицией.

Как и предсказывали авторы этих строк в докладе «Накануне второй волны»,  внутрипартийные праймериз и обязательное участие в дебатах стали в «Единой России» обязательными процедурами.

Партийным лидером любого уровня можно будет стать только по итогам внутрипартийных выборов (праймериз). Кооптация (прежде всего со стороны губернаторов) уходит в прошлое. Региональные отделения партии фактически возглавят местные лидеры общественного мнения. В борьбе за важнейшие партийные выборные должности должны сформироваться и окрепнуть элитные коалиции, заработать «партийные лифты» для наиболее активных представителей выборного партийного актива и аппарата. Появление на важнейших выборных постах деятелей, не прошедших процедуру праймериз, уже вскоре станет маловероятным.

Съезд закрепил и обязательность участия партии в публичных дебатах. Постоянное доминирование «Единой России» в политическом процессе стало фактом еще в 2004 году. Это позволяло многим деятелям партии годами не участвовать в дискуссиях, что привело пусть и далеко не к повсеместному, но неоднократно отмечавшемуся снижению качества публичной активности единороссов. Можно предположить, что с принятием решения ситуация изменится в позитивную сторону достаточно быстро - и на всех уровнях. Тем более что «Единая Россия» усиливает каналы социальной коммуникации – например, качество представленности партии в Интернете значительно возросло.

Резкая активизация Коммунистической партии также очевидна и заметна. Утвердившись после выборов 11 октября в роли главной оппозиционной партии, КПРФ обладает сегодня существенно большими ресурсами (в широком определении), чем даже несколько месяцев назад. Эти ресурсы, например, уже позволяют ей заявлять устами лидера  партии Геннадия Зюганова о программе создания «собственных теле- и радиостанций» Компартии. Помимо дестабилизации тандема (см. предыдущий раздел доклада), КПРФ декларирует намерение бороться за власть, «не довольствуясь ролью конструктивной оппозиции» (Геннадий Зюганов), и начинает жесткую игру на электоральных полях «Единой России» и ЛДПР. Так, секретарь ЦК КПРФ по избирательным технологиям Сергей Обухов, критикуя идеологическое позиционирование «Единой России», заявил, что «роль российских консерваторов скорее выполняет Компартия». Сам Зюганов призвал активно работать с «новыми социальными слоями» (из контекста следует, что он имел в виду средний класс и близкие к нему группы). При этом «люмпен-пролетариат», считает лидер КПРФ, «нельзя оставлять в руках жириновщины». По данным ежемесячного рейтинга ведущих российских политиков, составляемого Агентством политических и экономических коммуникаций на основе экспертного опроса по заказу «Независимой газеты», влияние Геннадия Зюганова осенью 2009 года непрерывно возрастало: он вплотную приблизился к двадцатке лидеров, чего не наблюдалось несколько лет.

В дополнение к образованному недавно общероссийскому молодежному движению «Поколение Победы» КПРФ заявила о создании Патриотического фронта России. Этот фронт, по словам Зюганова, объединит «альтернативные силы», которые «были бы готовы оказать поддержку президенту». Кроме того, лидер КПРФ заявил, что его партия в ближайшем будущем планирует наращивать работу с молодежью и общественностью, в том числе и через создание новых движений. Это уже происходит. Так, КПРФ весьма оперативно поддержала протестное движение против повышения транспортного налога и подписала соглашение с Федерацией автовладельцев России. Предложение «Справедливой России» о повышении подоходного налога выглядело на фоне инициатив Компартии вторично.

Сделав мишенями очень агрессивной критики все еще весьма популярных Юрия Лужкова и Сергея Шойгу и заявив о том, что ЛДПР будет добиваться отмены результатов выборов 11 октября в Москве, Владимир Жириновский допустил тактическую ошибку. Ответом стала жесткая контркампания, которая может ослабить позиции ЛДПР на предстоящих выборах.

Регионы: ускорение кадровой ротации

Если 2009 год больнее ударил по промышленно развитым регионам, то в 2010-м ожидается рост бюджетных и в целом экономических проблем на «отстающих» территориях. С учетом того, что именно в 2010 году истекает срок полномочий у 29 глав субъектов Федерации, ситуация обещает быть весьма непростой.

В течение 2009 года приоритеты региональной политики несколько раз изменялись. В начале года акцент был сделан на сохранении социальной стабильности в период экономического кризиса и показательных отставках глав Мурманской, Орловской, Псковской области и Ненецкого автономного округа. Эти шаги должны были побудить глав регионов к активной антикризисной политике и политической лояльности. Вслед за этим возникла пауза: федеральная власть перешла к во многом вынужденной политике «умиротворения» глав регионов.  Самым ярким проявлением этого стал «компромисс принуждения» в отношениях с главой Башкирии Муртазой Рахимовым, выступившим с серией резких выпадов в адрес федеральной власти и «Единой России». Такая передышка требовалась федеральному Центру для того, чтобы сосредоточиться на борьбе с ростом безработицы и урегулировании кризисной ситуации в моногородах.

К середине осени стало очевидным, что влияние кризиса на российские регионы по-прежнему будет неодинаковым. Обострения социально-политической напряженности удалось избежать за счет пакета мер, направленных против роста безработицы. Впрочем, имеющиеся здесь тенденции не вполне однозначны. С середины года участились случаи искажения данных о занятости по ряду территорий. Это тормозит структурную перестройку предприятий и переквалификацию работников. Тем не менее острота социального кризиса постепенно снижается. Не случайно осенние выступления автомобилистов против повышения транспортного налога имели куда меньший размах и резонанс, чем зимние акции протеста в связи с повышением пошлин на иномарки, – при том, что теперь КПРФ поддерживала их всеми имеющимися у партии возможностями.

Относительная определенность позволила федеральной власти перейти к более активной кадровой ротации. Замена губернатора Свердловской области, ожидаемые перестановки в Волгоградской, Курганской и ряде других регионов показывают, что окно возможностей для замены глав регионов может быть использовано для проведения масштабных кадровых замен. С наибольшей остротой этот вопрос воспринимается в стратегически значимых Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком округах,  а также в Дагестане и в скором будущем – в Татарстане.

Осенью федеральной власти удалось несколько повысить значимость парламентских партий в регионах, гарантировав недопустимость их отстранения от региональных выборов по формальным основаниям. Однако пока роль партий в региональных законодательных собраниях фактически ограничивается совещательным форматом. Можно предположить, что с ростом ответственности региональных парламентов эта ситуация улучшится – вероятно, уже к 2012-2015 годам. Прозрачность выборов должно повысить введение «Единой Россией» обязательных праймериз, хотя этот механизм необходимо защищать от попыток административных манипуляций, которые все еще предпринимаются некоторыми губернаторами.

Проблема актуальной повестки дня – создание механизма реагирования на политические кризисы в субъектах Федерации. Способность главы региона не просто выстроить властную вертикаль, но и наладить эффективный диалог со всеми общественными и политическими группами становится одним из критериев его эффективности.

Важность налаживания диалогового формата взаимодействия показала серия осенних микрокризисов в национальных республиках: смена главы законодательной палаты парламента Тувы, конфликт вокруг утверждения члена Совета Федерации от Карачаево-Черкесии, резкое нарастание динамики политической борьбы в Дагестане в связи с приближением истечения срока полномочий Муху Алиева. Ситуация в Дагестане и реакция на нее федеральной власти станет значимым индикатором степени влияния  Центра – особенно с учетом того, что в 2010 году истекают сроки полномочий глав Кабардино-Балкарии и Северной Осетии. Пока что «новая политика» на Северном Кавказе заявлена в Послании президента Федеральному Собранию общим контуром. Ее конкретное содержание должно определиться после назначения кандидатуры полномочного представителя в регионе, которое пока не произведено.

В целом федеральная власть сегодня имеет сегодня приницпиальную возможность усилить влияние на происходящие в регионах процессы. Это обусловлено не только большей готовностью Центра к кадровым перестановкам в губернаторском корпусе, но и появлением у него дополнительных рычагов воздействия – финансовых: в условиях дефицита местных бюджетов зависимость территорий от федеральной помощи заметно увеличивается.

Вызов для элиты: «модернизационное переформатирование»

Правящий тандем задает сегодня новые критерии эффективности для элиты и внутриэлитных групп интересов. Показательно при этом, что на  агрессивную дестабилизацию чиновничества и менеджмента государственных компаний и корпораций  в стиле «культурной революции» Путин и Медведев идти явно не собираются.

Признаки ужесточения политики в отношении элиты с целью ее «модернизационного переформатирования»  в действиях правящего тандема уже просматриваются. И то, что политика ужесточения ответственности элит проводится президентом и премьером на фоне целой череды катастроф и трагедий, постигших Россию за последнее время, никак не ставит под сомнение, а напротив, только подчеркивает тот факт, что такая политика является стратегическим курсом, а не ситуативной реакцией. По данным рейтинга резонансности политических кампаний и публичных конфликтов, составляемого Агентством политических и экономических коммуникаций и фондом «Петербургская политика» на основании опроса экспертов (публикуется ИА «Росбалт»), техногенные катастрофы, аварии и теракты лидировали в активном информационном поле в 2009 году. На фоне катастроф призыв тандема к отказу от прежних правил игры адресован и власти, и обществу. Запредельные издержки сохранения прежнего порядка – в частности, в сфере взаимной коррупции чиновничества, бизнеса и граждан – обнажены предельно четко. Поэтому политика повышения ответственности и дееспособности власти имеет предельно широкий и однозначный мандат легитимности со стороны общества.    

Фактически для всех групп интересов, органов власти и управления, крупного государственного и частного бизнеса, для политических партий, региональных элит нынешняя ситуация представляет собой двойной тест. 

Во-первых, это тест для элиты на способность продемонстрировать новое  качество работы. В определенном смысле возникает конкурентная ситуация – какие группы и структуры, интегрированные в систему, смогут претендовать на статус и роль «институтов модернизации», политических и управленческих институтов развития.   

Во-вторых, для всех политических игроков, управленцев, государственных менеджеров в ближайшие год-полтора возникает своеобразная ситуация теста и промежуточного экзамена на право продолжать работу во властной команде после 2012 года. Эта команда, очевидно, достаточно сильно обновится (в том числе с учетом новой ситуации «долгого» президентства – шестилетнего срока полномочий главы государства). И обновится независимо от того, кто именно – Владимир Путин или Дмитрий Медведев – пойдет на выборы 2012 года.