Председатель поправил мантию, опустился на стул и откинулся на высокую спинку, наблюдая, как другие судьи тоже поудобнее устраиваются на своих рабочих местах, а вслед за ними усаживаются и все остальные присутствующие. «Что-то мало сегодня собралось любопытствующих», — подумал Председатель. А надо сказать, что будучи выходцем из западного кантона, Его честь думал по-французски, и потому слово «мало» прозвучало в его голове как miser, отчего приобрело особенно неприятные дополнительные смыслы.

«Плохо. Очень плохо, — думал Председатель. — Общественность Европы утрачивает интерес к суду по правам человека. Когда все только начиналось, собирался полный зал правозащитников и просто публики, а теперь приходят только те, кто имеет касательство».

— Итак, что у нас сегодня, господин Секретарь? — Председатель прогнал грустные мысли и приступил к работе.

— Ваша честь, — Секретарь произнес обращение во множественном числе, что на русский плохо переводимо, но на официальных языках Страсбургского суда позволяет уважительно обращаться сразу ко всем судьям. — Сегодня нам предстоит рассмотреть иск русского, который потерял сбережения в результате дефолта.

После этих слов судья, представлявший Британию, поморщился. Он вообще не очень-то любил «русские» дела, поскольку считал, что в России права человека нарушаются несколько чаще, чем может собираться Европейский суд.

— И чего же он хочет, этот русский? — спросил британец. — Чтобы ему вернули деньги с процентами и компенсациями?

— Не только. — Секретарь еще раз взглянул в папку с материалами дела. — Он жалуется, что когда его дело рассматривалось в русском арбитраже, — вообще-то Секретарь говорил по-немецки, но, произнося слово «арбитраж» не упустил случая насладиться красотой французской фонетики, — его не пустили в здание суда, потому что забыли вовремя выписать повестку.

Повисла тишина. Кажется, никто из судей не понимал, о чем речь. Надо было брать ситуацию под контроль, и потому Председателю пришлось лично уточнять детали, рискуя при этом прослыть дурачком.

— Вы хотите сказать, что в России на судебное заседание могут не пустить даже заинтересованную сторону? — спросил Председатель, понимая, что говорит какую-то глупость. Но глупость оказалась правдой.

— О, да, Ваша честь! — отрапортовал Секретарь. — К делу приложены заключения экспертов, которые подтверждают, что в русские суды даже на открытые заседания пускают не всех.

— Так надо немедленно обязать русских открыть двери судов! — воскликнул судья из Венгрии, молодой и излишне горячий, свято верящий в европейскую идею и не понимающий, что кроме закона есть еще и политика.

Хорошо, что хотя бы Председатель был человеком мудрым и понимающим, что русские будут выполнять только те решения, которые захотят, и что каждое не выполненное ими решение Европейского суда в одинаковой мере ударит как по репутации Москвы, так и по престижу Страсбурга. А потому Председатель решил предоставить слово холодному скандинаву, считающемуся мастером компромиссов. Скандинав долго перекладывал бумаги и перекатывал карандаши, но зато когда он заговорил, Председатель не пожалел о своем выборе.

— Мы, конечно же, можем, вынести решение о выплате истцу его денег с процентами и компенсациями. И русские должны будут согласиться с таким решением, потому что оно обосновано, и других решений в принципе быть не может. Но одно дело принципы, а другое – реалии. Русские все равно платить не будут. Они опять объявят дефолт, что следует из материалов дела.

Этот вывод был настолько логичен, что всем судьям осталось только молча с ним согласиться. А уравновешенный скандинав между тем продолжал.

— Мы можем также потребовать, чтобы русские пускали в суд всех желающих, как это делаем мы. Но тогда им придется пускать и обманутых вкладчиков на дела о банкротстве банков, и телезрителей на суды между субъектами, хозяйствующими на телевидении, и лимоновцев на суд над лимоновцами и даже Гарри Каспарова на процесс по делу Ходорковского.

Скандинав сделал паузу, чтобы присутствующие оценили абсурдность такого предположения по отношению к русскому суду. Присутствующие оценили.

— Конечно, русские должны будут согласиться с нашим решением, — рассуждал скандинав. — То есть, они сделают так, что все желающие попадут в суд. Но, поскольку они не пускают в суд без повесток, то, скорее всего, они просто выдадут повестки всем желающим. Скажем, пригласят их в соседний зал в качестве подсудимых за организацию пикета в поддержку других подсудимых.

— А с учетом того, сколько людей пострадало от дефолта, мы дадим толчок новым массовым репрессиям, — резюмировал старый испанский судья, служивший еще во времена Инквизиции.

Ситуация казалась безвыходной. «А может, оно и хорошо, что к нам стало ходить меньше публики», — с тоской подумал Председатель, объявляя в заседании небольшой технический перерыв на два-три года.