— А ну-ка, подвинься чуток. Не видишь, баба Клава двор подметает? Вот все вы
такие, молодые да ранние. Думаешь, ты один лезешь в Избирком с заднего хода?
Да вас таких тут, почитай, целый детский сад наберется. Вот только намедни через
этот самый черный ход пролезли Машенька Гайдар, Жанночка Немцова, Ксюшенька
Собчак, сыночек Жириновского и Никитушка Михалков.
Я-то думала, когда сюды двор мести устраивалась, что участок-то спокойный.
Ну, думаю, замету токмо какашки, потому как с Лубянки-то все сюды какать ходют.
А так, думаю, никакого лишнего мусора. Кто ж знал, что в аккурат с ентого двора
черный ход в Избирком?
Знала бы, ни за что бы на этот участок не пошла. Тута столько предвыборной
грязи вывозить приходится – впору вдвое зарплату просить. Зато уж и насмотрелась
всякого, чего по телевизеру не кажуть.
Раньше-то, бывало, тута блоки блокировались. Придут, бывало, в Избирком с парадного,
а их не пущають, мол, мелковаты будете. Ну, они, ясное дело, во двор, и курят,
пока другие такие же не наберутся. А как наберется мелких-то целая куча, так
они всей толпой с заднего хода и лезут, мол, блок у нас. Ага. А тетя Клава за
ними окурки мети.
Нонче-то не так, нонче другое дело. Блоков больше нету. Так что они теперича
курят и спорят, кто к кому в партию вступать будет. А вот как целая куча в одну
партию вступит, так они снова всей толпой с заднего хода и полезут.
Но зато теперича дети пошли. Раньше-то не ходили, только внук Молотова все
шастал. А теперича детишки один за другим, один за другим. И все такие миленькие
карапузики – копия родители. Красивые, нарядные, и в Избирком идут, как на праздник.
Ага. Стихи Вешнякову рассказывают, песенки поют про Крошку Енота и про Крокодила
Гену. А он им в ответ загадки загадывает. Мол, кто над нами вверх ногами, уси-пуси?
А что они отвечают, я тебе не скажу, потому как у меня-то маманька в деревне
Гадюкино, а папаньки и не было никогда, а потому мне такие слова вслух говорить
нельзя, посодють.
А Вешнякову можно – он тута главный. И детишкам тутошним можно. Вешняков детишек-то
любит. Он даже велел у нас во дворе специальный детский сад открыть, чтобы,
значит, воспитательницы с кандидатами книжки читали и в игры играли, покуда
Избирком залог пересчитывает. Это ведь, милок, тоже не просто, столько денег-то
пересчитать. У Избиркома уж и пальцы-то в мозолях.
А детишки долго ждать не могут, бегают, резвятся. Ну, бывает, конечно, и подерутся,
что скрывать-то. Вот намедни Машенька закапризничала. Не хочу, кричит, чтобы
меня писали через запятую с Ксюшенькой и Жанночкой, и еще с сыночком дяди Вольфовича.
И вообще, кричит, надоело мне с Жанночкой парой ходить, не буду больше с ней
за ручку держаться. Так и не успокоилась, покуда ей новую куклу Барби не подарили.
Тут у нас рядом «Детский мир», так что охранника с шофером послали, они мигом
слетали.
И кукла-то какая красивая. В футболке с буквами «Да» на груди, хотя груди-то
у ней и нету. Называется «Барби – депутат Мосгордумы». Мне, правда, больше другая
кукла понравилась, какую Ксюше тот раз подарили. У той-то на груди написано
«Дом», а называется она «Барби – телеведущая». Вот смотришь, вроде ничего особенного,
кукла и кукла – волосенки соломенные, мордашка пластиковая, пищит «Мяу-мяу!»,
а больше ничего не умеет. А назвали телеведущей – и сразу на 20 долларов потянула.
Всем нашим дворовым телезвездам на зависть.
Да их тут у нас полно, телезвезд-то. Они тут по темноте клиентов поджидают.
Мамка-то ихняя на Лубянке у дороги дежурит, а эти во дворе прячутся, чтобы лицо
Москвы не портить. Ну, как мамка клиента-то тормознет, так заезжают они во двор,
он фары-то включает и на стенку светит. А звезды-то наши проходят одна за другой.
Ну, он кого выберет, та к нему в машину и садится.
Нет, эти-то не знатных родителей дети, эти лимита. Из приличных-то детей к
ним только Федя Бондарчук приезжал. Зачем приезжал? Да как ты мог такое про
Феденьку подумать! Сказано же тебе: телезвезды они. Из них продюсеры набирали
нашей Ксюшеньке помощниц, чтобы дом ей строить. Ага. А парней-то с изолятора
взяли. А один был в бегах. Его прямо у Ксюшиного дома заарестовали.
Ну, вот Федя-то и приехал к нам во двор. Тоже, значица, телезвезд набирать.
Хочу, говорит, чтобы у меня было такое же шоу, как про Ксюшу. Новое, говорит,
риалити – проститутки не знают, что их снимают.
А ты вот про Феденьку плохое подумал. Да как ты только мог? Чтобы наш Феденька
– и в депутаты? Как тебе только не стыдно за такие-то мысли! А еще из приличной
семьи.
Кстати, а ты сам-то чьих родителей будешь? Вроде что-то знакомое, а так вот
сразу-то и не соображу. На Буша, вроде, чем-то похожий, но у того брат в президенты
метит, а к нам в депутаты, кажись, евойные сродственники не собирались. Ты,
милок, часом, не Абрамовича сынок будешь? Нет? А чей? А, ну как же я сразу-то
не догадалась! Ну – вылитый папенька, а глаза маменькины. Я помню ее глаза в
той фильме, про несчастную любовь.
Так это ты, милок, двором ошибся. Это тебе в соседний двор надо. Ну, точно
тебе говорю, гильдия кинопродюсеров в соседнем дворе, рядом с банком. Туда все
актерские дети идут – и Ефремов, и Мироновы – оба, и Бондарчуки – все, сколько
есть. И всем продюсеры роли дают. А к нам из актерских-то только Никитушка Михалков,
да и то не в депутаты, а так, от общественности.
Ты, давай, щас как на Лубянку выйдешь, сразу налево, там во дворе увидишь шлагбаум,
а за шлагбаумом дядька усатый метлой машет. Так ты сразу к нему и скажи, мол,
Митрич, я от тети Клавы, он тебе и покажет, как к продюсерам с заднего ходу
пролезть. А тут тебе делать нечего, тута у нас депутатский детский сад.