— Ба! Да это же знакомые мне лица. Юля! Вот, Шарапов, довелось тебе поручкаться со знаменитой Юлькой — Оранжевой Революцией, дамой приятной во всех отношениях, только работать не хочет, а, напротив, ведет антиобщественный образ жизни.

Ну, в общем, я вижу, что мои разговоры на тебя не действуют, Юля. Ты все такая же попрыгунья-стрекоза. Только учти, что лето оранжевое ты уже пропела, и никакой майдан за тебя теперь стеной не встанет, так что придется тебе на 101-й километр отправляться.

— А ты меня за руку ловил, волчина позорная, чтоб про мои дела на людях рассуждать? Ты уже который год в газетах про меня рассказываешь, что я русским генштабовским генералам взятки давала да откаты откатывала.

— Тсс! Не ругайся, Юля, ты мне молодого человека испортишь. А скажи мне, Юля, по старой дружбе, к каким это таким друзьям ты приехала в Москву, с которыми не виделась несколько лет?

— А ты что, ревнуешь? Так ты только скажи, я ж тебе всю жизнь верная буду.

— Ну, ладно, про самих себя, — это мы потом поговорим. А пока за кавалера твоего. Кто такой? Еще один генерал Генштаба? Может, я его знаю?

— Ты-то, может, и знаешь, а вот я имя-отчество забыла спросить. Мне фамилии без надобности. Погоны золотые на плечах, значок Генштаба на груди, рожа такая, что сразу видно – из административно-хозяйственного управления. Что мне еще надо?

— А чего же тогда тайком в Москву приехала, ко мне не зашла? Я же тебе и повестку посылал, и в международный розыск тебя объявил.

— А мне с вами, с прокурорскими, лишний раз здороваться нету резона.

— А чего это ты со мной здороваться не захотела?

— А ты меня еще в прошлый раз собирался упечь. Угостите даму спичкой, гражданин начальник.

— Давай, Юля, угощайся, прикуривай. А что это, Юля, ты мою спичку ждешь? У тебя что, газ в зажигалке закончился? Нет, смотри-ка, зажигалка твоя работает. И газом каким хорошим заправлена.

— Еще бы. Газ самый лучший, цены немалой.

— Сколько платила?

— Не покупной это газ-то, наследство мое. Память Кучмы.

— Как же так, Юля? А ты в прошлый раз говорила, что Кучма тебе пустые газохранилища передал?

— А я и не отказываюсь. Память Кучмину мне Витя Донецкий передал. Уезжая в Донецк, сказал: «Береги, Юленька, единственная память по Кучме нашему дорогому». И осталась я одна-единственная, как перст, во всем Киеве. И ни от кого мне ни помощи, ни поддержки. А только вы отсюда, из Москвы, стараетесь побольнее меня обидеть, еще ужаснее сделать жизнь мою, и без того задрипанную.

— Ну, не дави из меня слезу. Про Кучму ничего не скажу, не знаю, а Витю Донецкого твоего героического видеть приходилось. Сажали мы его пару раз, когда прокуратура еще не делилась между Россией и Украиной. Вот и получается, что у вас там в украинской власти настоящая Семья, не хуже, чем у нас была лет восемь назад.

— Наговариваете вы на нашу Семью. Грех это.

— Да, девочка, на этот раз вляпалась ты крепко.

— Это почему же?

— Газ этот, что у тебя в зажигалочке, третьего дня из русской трубы сперли. В общем, собирайся, подруга, переночуешь в «Матросской тишине», а завтра утром в суд.

— Это зачем еще?

— Ну, Юля, ты же человек грамотный, разбираешься в наших делах. Знаешь, мы же прокуратура, в общем-то, пустяками занимаемся, а громкие дела об экономических преступлениях мы сразу в суд передаем. В Мещанский. Там, кстати, и зал заседаний освободился, где нефтяников и газовиков судят.

— Это что же, за какой-то барахловый газ мне – в Мещанский суд?

— А что же тебе за него – талоны на усиленное питание? Три года вы газ из нашей трубы тырили – пыхтеть за это придется всерьез.

— Не бери на понт, мусор!

— Ну что за вульгарные выражения у тебя, Юля. А потом, я тебе сказал, это нас не касается. Ты эти слова в суде говори.

— Да не мой это газ! Витька Копченый мне вчера зажигалку заправил. Что мне у него, лицензию «Газпрома» спрашивать? Откуда я знаю, где он газ взял?

— Ну, это не разговор. Хотел бы я за тебя заступиться, что я журналистам скажу? Что Юльке – Оранжевой Революции, по ее же словам, Витька Копченый закачал в зажигалку краденый российский газ… Да кто мне поверит? Сама подумай. Белиберда какая-то.

— Ну и что мне делать?

— Наверное, надо вспомнить, что ты не Юлька – Оранжевая Революция, а Юлия Владимировна Тимошенко, что ты гражданка, в конце концов, пусть и Украины. Ну, я не знаю, сесть да написать, где, когда, при каких обстоятельствах президент Ющенко, из-за особенностей внешности прозванный «Копченым», закачал тебе в зажигалку этот газ.

— Написать! А он меня потом за это…

— Ну, ладно, ты не беспокойся. Ты напиши, а уж я позабочусь, чтобы он тебя оставил в покое. Останешься жить в России, поселим тебя где-нибудь под Москвой. Обижать тебя ему на Рублевке будет затруднительно.

— Ему-то затруднительно. А дружки его из российского Генштаба да из ваших газовых дочек? Они как узнают, что я его завалила, сразу меня на счетчик поставят.

— Поставят, как пить дать поставят. Только это еще скорее случится, если ты не перестанешь шляться по их хазам да малинам, по радам да майданам. Ну что ты, ну как ты себя ведешь? Посмотри на себя – косичка калачиком, как у малолетки, костюмы дорогие каждый день меняешь, а размер подогнать толку не хватает. Вон, воротник на полметра от шеи. Ну как же тебе не стыдно? Ты же здоровая девка, тебе же работать надо, а ты ведешь себя, как черт знает что.

— А ты меня не совести и не агитируй. Не хуже твоего понимаю…

— Уже допонималась до отставки. Как нам теперь прикажешь украинский кабинет контролировать? Ну, ладно, некогда мне с тобой разговаривать, мне домой пора. Скажи, ты будешь писать?

— Да! Буду. Чего мне за него отвечать? Он меня чуть под статью не подвел, а я за него пыхти.

— Вот тебе листок. Пиши. Шарапов, давай-ка в пресс-центр, бери Хинштейна, и езжайте брать одного бывшего российского вице-премьера, который числится советником у украинского президента Вити Копченого. Хинштейн адрес знает. Вот, значит, давайте везите его сюда, и мы его Юлькиными показаниями прижмем.

— Напрасно прокатитесь.

— Почему?

— Он вторую неделю дома не ночует.

— А где же он?

— Малин что ли мало на Рублевке? О-ранжевая или А-ранжевая?

— О-ранжевая. Чего? Какая Оранжевая Революция? Я, Юлька – Оранжевая Революция… Да ты что, с ума сошла? Пиши: «Я, Тимошенко Юлия Владимировна…» Ну вот, так другое дело. В общем, Юля, арест как меру пресечения тебе я отменяю, и розыску международному на тебя тоже даю отбой. Я вижу, у тебя начинает просыпаться гражданское сознание.

— Ой, да чихала я на твое сознание. Вот погоди, весной выборы будут, я их выиграю и покажу тебе и газ, и гражданское сознание.