— Ну, здравствуй, мил человек. Садись к столу, гостем будешь. Выпьем, закусим, о делах наших скорбных покалякаем. Как там дела у промышленников и предпринимателей? Что нового в Швейцарии? Как там Адамыч?

В большом зале за круглым столом сидело десятка два важных людей, и перед каждым стоял ноутбук. Правда, к компьютерам никто не прикасался, а все сидели и надували щеки. Чуть сбоку виднелась неудобная трибуна, а из-за нее высовывался престарелый докладчик.

— В гости по своей воле ходят, а не силком тягают, — резонно возразил докладчик.

— Это верно, — ухмыльнулся главный. — Правда, если я в гости зову, ко мне на всех четырех поспешают, так что будь здоров. Да ты не напрягайся, это у меня присказка такая про здоровье. На самом деле здоровье тебе больше не понадобится. Тебе больше не служить. Пойдешь на пенсию, рыбку ловить.

— Тогда за твое здоровье давай выпьем. Ты, видать, себе четыре срока на этом посту намерил.

— Никак ты мне грозишься?

— Слушай, папаша, мне аккурат вчера, об это же время, в швейцарском СИЗО дружок твой Адамыч сказал замечательные слова. «Самая, — говорит, — дорогая вещь на земле — это глупость. Потому что за нее дороже всего приходится платить».

— А как же ты с Адамычем повидался-то?

— Да я придумал благовидный предлог, будто приехал вытаскивать одного нашего велосипедиста, который в Швейцарию на велогонку приехал, на Альпийский Тур. А они раскопали у него в чемодане какой-то допинг, якобы кофеин содержащий и еще какие-то стимуляторы, и сразу дело шьют, за незаконный ввоз на ихнюю территорию сильнодействующих препаратов. И допинг-тест сразу взяли, а уж как проба А дала положительный результат, так они вообще разбираться завязали. Окунули нашего велосипедиста, значит, в камеру, в предвариловку, и сидит он там, парится, и следователь из него кишки мотает. А позавчера ему объявляет: экспертиза установила, что допинг, найденный в его чемодане, оказался банкой растворимого кофе. И с допинг-тестом у них неувязочка. Оказывается, проба Б показала, что моча у нашего спортсмена как слеза. Мне Евгений Олегович сразу сказал: дело у твоего велосипедиста чистое, на волю скоро выскочит, нет у них против него ничего, иначе одними анализами уже замордовали бы.

— Добрый был у тебя советчик. А что же это тебе Адамыч так поверил?

— Наверное, приглянулся я ему. Еще когда он министром был, а я промышленно-предпринимательским союзом заведовал. А скорее всего, другого выхода у него не было. Да и показался он мне за эти дни мужиком рисковым. Мне, говорит, жизнь без риска, что еда без соли, что реактор без ядерного топлива, что руда без радиации.

— Дорисковался, гаденыш! Предупреждал я его, счета в загранбанках да выступления на европейских научных конференциях доведут до цугундера. А что же нам велел передать Адамыч?

— А велел он передать, что одному ему срок в американской федеральной тюрьме тянуть скучно. Так что если дружки его не вытащат, запоет он по-английски, и выложит тамошним федералам все, что знает.

— Как же это я его спасу? В Швейцарию танки введу?

— Вчера вечером он сказал швейцарскому прокурору, что согласен признаться в хищениях из нашего госбюджета.

— Зачем?

— А затем, что если наша прокуратура дело на него возбудит, и будет судебный ордер на его арест, то мы получаем не меньше оснований потребовать его экстрадиции, чем америкосы. А поскольку он там ни на что больше не колется, швейцарские прокуроры сразу же ухватились за его признание. Он мне сказал, что продумал все до тонкости, каждую детальку обмозговал.

— Он, гад, лучше бы раньше мозговал, как швейцарцам в руки не даваться.

За круглым столом повисла тишина.

— Толково придумано, — прервал всеобщее молчание один из присутствующих, с виду самый силовой.

— Толково, толково, — передразнил его главный. — У них и против нас кое-что имеется. Половину наших усадить могут. А на остальных столько компромата сольют, что это верная отставка и политическая смерть.

— Риск – благородное дело, — сказал силовой присутствующий. — Чрезвычайные ситуации случаются, я это лучше других знаю. И к тому же, на нас на всех когда-нибудь компромат сольют. Так и так рано или поздно все одно политическая смерть.

— Типун тебе на язык! Да, хорошие делишки пошли. Ну, что, какие еще есть мнения?

— Пропадет Адамыч, жалко, — промолвил тихий интеллигентный присутствующий, который до того все время пересчитывал деньги, и даже сейчас говорил, не переставая ловкими пальцами перебирать купюры в пачках. — От него мы бы еще пользу могли поиметь. Да и коли он расколется, мы все тут заскучаем.

— Это ты такой смелый, потому что надеешься в минфине отсидеться, — ухмыльнулся главный. — Даже не думай. Тебе не будет никаких особых условий. На этот раз подставляться будешь, как все.

— Ага, — флегматично возразил интеллигентный присутствующий, не переставая пересчитывать купюры. — А финансиста потерять не боишься?

— А я вон его на минфин посажу, — главный указал на престарелого докладчика. — А что? Он мужик негромкий, и опыт руководства у него есть, а деньги я и сам считать умею.

— Вот он и раздаст стабилизационный фонд олигархам, — спокойно и даже удовлетворенно возразил интеллигентный присутствующий, отправляя пересчитанную пачку в портфель и доставая новую.

— Ты это, шеф, правильно решил, — вступил в разговор кучерявый юноша, присутствующий от энергетики и промышленности. — Надо идти Адамыча вынимать с кичи. Если не вызволим его, тогда и всем нам кранты пришли.

— А ты не хорохорься, — отрезал главный. — Про тебя всем известно, что ты с Адамычем вместе в разведку ходил, так что твое дело особое, тебя он первого за собой потянет. Я вот что решаю. Поедем в Давос, типа на экономический форум, там Адамыча и отобьем. И вот еще что. — Он снова посмотрел на докладчика. — Мы тебя с собой возьмем. Хватит тебе за олигархов заступаться, давай-ка за министра походатайствуй.

— Никуда я с вами не пойду, — обиженно сказал престарелый докладчик, — нечего мне там делать. В гробу я ваши дела видал. Ты только подумай: с какой стати мне туда забесплатно соваться?

— А если не забесплатно? А если я тебе на книжку пятьдесят тысяч положу?

— Да нужны мне твои паршивые пятьдесят тысяч. Нет уж, я дела Косому сдал, и ухожу рыбку ловить. А вы там давайте сами выкручивайтесь.

— Ну вот, так всегда, — расстроился главный. — Как за олигархов, так все горой, а как с министром что случись, так сразу на пенсию. Ну и фиг с вами, будем пробовать экстрадицию. Вытащим как-нибудь. Верю, ждет нас удача. На святое дело идем, друга из беды вызволять. Но если кто еще сунется в Швейцарию, как Адамыч, то выкручиваться будет сам. Разве что доктор Рошаль заглянет к нему в камеру с гуманитарной миссией от Общественной Палаты.