Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии:

У стороннего наблюдателя, который получает информацию из СМИ, нет возможности проверить истинность заявлений российской и грузинской сторон по поводу «ракетного инцидента». У нас нет никаких данных для того, чтобы узнать, с какой стороны прилетали самолеты, чьего производства были ракеты, на каком складе они до этого лежали и т.д.

Но мы можем задать извечный вопрос - кому это выгодно? В этой ситуации, независимо от нашей естественной российской предвзятости можно сказать совершенно четко – нужно это Грузии и только Грузии. Потому что для грузинского руководства поддержание постоянной напряженности в треугольнике Россия – Грузия - непризнанные государства является частью долгосрочной стратегии по решению проблемы отпавших территорий. Для Саакашвили это вопрос номер один. Он, придя к власти, достиг быстрого успеха с Аджарией, рассчитывал на быстрый успех с Южной Осетией и Абхазией, однако стало понятно, что здесь быстрого успеха быть не может, но может быть рассчитанная на длительное время стратегия.

В основе этой стратегии лежит максимальное вовлечение третьих сил, всевозможных структур и иностранных государств в этот треугольник. То есть максимальная интернационализация конфликта, поскольку Грузия имеет все основания считать, что институты евроатлантического миропорядка в этом вопросе на ее стороне. Для того чтобы способствовать этой интернационализации, необходимо поддерживать постоянный ход именно международно-правовых скандалов между Грузией и Россией, поскольку арбитрами в таких конфликтах (формальными или неформальными) оказываются как раз те силы, к которым Грузия и апеллирует, которые Грузия стремится вовлечь в этот регион.

Мы видим, что даже в том «ракетном инциденте» привлеченные международные эксперты сделали доклад, благоприятствующий грузинской стороне, причем вполне недвусмысленный. Лично мне кажется, что подобные выводы сугубо политические. Дело в том, что у российского руководства не существует в принципе никаких мотивов для нанесения каких-либо ударов по Грузии. В тот период, когда такие мотивы были, например, в 2001 году, когда в Панкисском ущелье были бандформирования и когда набирала обороты американская кампания против талибана, был и прекрасный международно-политический контекст, и серьезный повод для нанесения удара по Панкисскому ущелью, но этого сделано не было. То есть, когда был в этом смысл, когда был серьезный мотив у России, Россия этого не сделала. Спрашивается, с какой стати сейчас, когда нет ни международно-политического контекста, ни серьезного повода в виде присутствия крупных бандформирований на территории Грузии, запускать какие-то мелкие ракеты, допускать какие-то мелкие нарушения границ, которые абсолютно ничего не дают?

Некоторые эксперты считают, что нынешние конфликты спровоцировали США для скорейшего втягивания Грузии в НАТО, однако я думаю, что здесь не совсем правильная постановка акцентов, так как в наибольшей мере во втягивании в НАТО заинтересована сама Грузия и именно само грузинское руководство делает все возможное для того, чтобы как можно скорее быть втянутым в НАТО. Тогда как США здесь могут проявить большую осторожность. По крайней мере, не такую спешку.

Вступление Грузии в НАТО – одна из форм интернационализации того самого конфликта, к которой они стремятся, но здесь явным препятствием является наличие у Грузии очень серьезных неурегулированных конфликтов.