Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии:
2007 год был годом с кульминацией в конце. Главные его итоги связаны с прошедшими выборами в Думу и оформившимся сценарием передачи власти. Ощущение по поводу и того, и другого: политическая система вступила в полосу старения и маразма. Может быть, это временно, и она справится с этим, и найдет силы омолодиться, а может быть, и нет. Главным проявлением маразма была стилистика избирательной кампании в Думу.
И думская кампания, и президентская основаны на раздувании культа личности Владимира Путина. Безусловно, культ личности далеко не всегда окрашен в цвета маразма. Но в данном случае, это так, поскольку он категорически не нужен самому Путину и даже вреден ему как лидеру общественного доверия. И в этом смысле главным событием является начало конца политика Путина, которого, возможно, он и не заметил. Согласитесь, что, будучи на вершине власти, довольно сложно увидеть в кампании всеобщего восхваления собственной персоны начало своего политического конца. Эта неадекватная и антипутинская кампания по созданию культа личности еще скажется в ближайшие полгода – год и станет одним из поводов отодвинуть фигуру Путина на задний план под предлогом римейка развенчания культа личности. Этот сценарий в российской истории уже апробирован, и в этом случае он будет достаточно мягким и более деликатным.
Поэтому главный итог в том, что пропагандисты Владимира Путина его подставили. Именно это важно просто потому, что Путин действительно был единственным политиком в российском истеблишменте, он единственный сочетал в себе публичность, обращенность к народу с одной стороны, а с другой стороны реальные властные полномочия. Все остальные были либо абсолютно не публичны, либо абсолютно безвластны. Этот закат единственного в России публичного политика и есть прискорбный итог минувшего года. Политического ресурса и политической энергии у нас в стране мало, ее надо использовать с умом, а этого не получилось.
Пока предпосылок к тому, чтобы избранный преемником человек стал полноценным политиком и лицом страны номер один, я не вижу, потому что это человек с преобладанием корпоративного бизнес-мышления над мышлением государственным и публично-политическим. Это не означает, что он слабый преемник. Он просто в еще большей степени не политик, чем все остальные.
В сценарии передачи власти осталась неизвестной одна-единственная переменная – это роль самого Владимира Путина в будущей властной конструкции. На данный момент именно с этим связана основная ожидаемая интрига ближайшего будущего. С одной стороны, понятно, что Путин премьером быть не хочет и настроен оставить свое влияние в какой-то иной форме и обеспечивать неприкосновенность своих интересов как-то иначе. С другой стороны, ему нужен очень серьезный повод, чтобы отказаться от своих обещаний стать премьером, которые являются обязательством одновременно и перед обществом, и перед значительной частью его окружения. Сегодня идея Путина как премьера является посылом обществу, которое должно уже в энный раз проголосовать за Путина уже в новом качестве, и знаком окружению, что интересы тех, кто не входит в круг доверия преемника, не будут ущемлены и будут гарантированы экс-президентом. Вот этим двум средам - и обществу, и своему окружению - Путину нужно объяснить, почему он отказался стать премьером. Как он это сделает, мы пока не знаем. Возможно, вопреки своим интересам, он станет премьером.
Многие говорят о наступающих в стране системных кризисах, с которыми придется иметь дело новой власти независимо от ее конфигурации, но таймер этих кризисов нам не известен. Не факт, что стечение обстоятельств будет настолько неблагоприятным, что разноплановые кризисы сойдутся в одной точке. Но если они будут детонировать одномоментно, то это даст мощный взрывной эффект со всеми вытекающими последствиями. Если же они не вспыхнут одновременно и у политической команды хватит мастерства со всем этим управляться и блокировать негативные последствия, то кризисы могут и не оказаться фатальными для системы.