Андрей Дмитриев, лидер национал-большевиков Санкт-Петербурга, сокоординатор «Другой России» в Санкт-Петербурге:

Я бы не стал делать хорошую мину при плохой игре. К сожалению, оба марша оказались крайне малочисленными. Вполне было ожидаемо, что именно такими будут действия силовых структур, что марши будут запрещены и разогнаны, поскольку ранее президент Медведев говорил о том, что попытки, как он выражается, наживать политические очки на кризисе будут жестко пресекаться. Довольно странно выглядит тот факт, что хотя порядка 40% населения страны по социологическим опросам Левада-Центра недовольны политикой властей, не согласны с ней, в условиях кризиса марши собирают даже меньше людей, чем было в относительно благополучном 2007 году. Объяснением этого может быть то, что, во-первых, власть научилась достаточно эффективно противодействовать «маршам несогласных», то есть они, как, например, в Питере задержали основных лидеров маршей, в том числе меня и Ольгу Курносову, на марше не присутствовали нацболы и активисты ОГФ, выступавшие организаторами, которые просто не могли добраться до места. Непосредственно на месте милиция задерживала всех подряд, не давая тем самым сформировать ядро митингующих, что является залогом успешного проведения марша. Если есть ядро и люди собираются в какую-то массу, то дальше они уже могут выйти и продолжать движение. Если этого нет, то и марша нет.

То есть с одной стороны, власть хорошо поработала, с другой стороны, я думаю, что люди просто не видят сейчас смысла выходить на «Марш несогласных», потому что в Петербурге уже было шесть маршей и на власть это никак не повлияло. Мы не только не приблизились к тому, чтобы ее свалить, но даже не произвели никакого влияния на нее. Поэтому люди рассуждают так: какой смысл идти, если мы просто получим по голове дубинкой, отсидим в милиции и ничего не изменится? Это тяжелая для оппозиции ситуация, и нужно искать из нее выход. Я думаю, что он в условиях кризиса может нарисоваться сам собой, потому что явно будут какие-то стихийные протестные выступления граждан подобно тому, что мы видели во Владивостоке в воскресенье, или по сценарию, который описан Гонтмахером в статье «Новочеркасск-2009», когда, например, в каком-то городе закрывается градообразующее предприятие и людей оттуда увольняют. Они выйдут на улицы, и оппозиция должна быть к этому готова. Надо взаимодействовать с профсоюзами, с безработными, и тогда могут быть варианты типа того, что было во время монетизации льгот и даже в большем масштабе. Актуальными, безусловно, остаются акции прямого действия. Так что марши в данном случае выглядели не слишком убедительно, но это не проигранная битва, это проигранное сражение. Основные действия еще впереди, и 2009 год обещает быть крайне жарким, крайне тяжелым для власти в условиях кризиса, и оппозиции нужно быть к этому готовой.

Что касается предложения Лимонова заменить «Марш несогласных» на День несогласных, то мы в Питере тоже об этом думали, потому что в общем затея подавать заявки что у нас, что в Москве бессмысленна. Мы подаем заявку, а власти все равно запрещают маршировать, акции протеста разгоняются. Юридическая ответственность за акции в День несогласных такая же, то есть если это несанкционированный митинг или шествие, то он им и остается, неважно, будет подана бумажка чиновникам или нет. С одной стороны, это, возможно, разумная мера, с другой стороны, надо продумать эти действия. Я не знаю, как в День несогласных в разных точках города будут проходить какие-то акции, удастся ли собрать на них людей. Если даже в одну точку не получается собрать значительное количество протестующих граждан, то получится ли это в 10 точках? А проводить альтернативные «марши несогласных», что мы наблюдали в Москве, где вышло сто человек, я тоже считаю бессмысленным, потому что непонятно зачем и кому это нужно. Это хороший повод для размышлений о том, как в дальнейшем строить портестную активность, но не больше того. Я бы сейчас не говорил о том, что День несогласных – это успешная затея.