Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии:

Возможно, заявление Владимира Путина о том, что Россия не будет облагать Украину штрафом за недобор газа, обусловлено политическими соображениями. Допустим, стремлением поддержать рейтинг Юлии Тимошенко. Москва, обжегшись на игре в украинскую политику, сейчас этой игры активно не ведет и своих ставок именно в политической сфере на Украине она по большому счету не имеет. Конечно, она не заинтересована в том, чтобы Ющенко удалось реализовать какую-то модель преемственности, но на самом деле вопрос газовых взаимоотношений приоритетен для Москвы по сравнению с выборами президента Украины. Поэтому причины этого решения нужно искать в сфере газовой геополитики или геоэкономики.

На мой взгляд, Москва очень опасается следующей газовой войны, поскольку она ударит по интересам «Газпрома» гораздо сильнее, чем по интересам Украины. Просто потому, что России есть что терять, в первую очередь во взаимоотношениях с Европой как с точки зрения объема поставок на европейский рынок, так и с точки зрения доверия к «Газпрому» как поставщику, и элементарно с точки зрения текущих прибылей, потому что потери будут огромны. А Украина, находящаяся на грани финансового банкротства, обречена на игру более рискованную и в этом смысле она оказывается в сильной переговорной позиции с Россией. Они говорят: нам терять нечего, а вот вам есть что терять. И это действительно так.

«Газпром» очередной газовой войны с Украиной не хочет, потому что он понесет гораздо большие издержки. Отсюда и уступчивость. Но дело в том, что эта уступчивость имеет свои последствия с точки зрения главного направления российской газовой геополитики, то есть с точки зрения отношений с Европой. Уже возникла ситуация во взаимоотношениях с европейскими партнерами, когда те хотят отказаться от так называемого принципа «бери или плати» ссылаясь на украинский прецедент. Действительно, если Москва так легко списывает Украине столь значительные штрафы за недобор газа, то европейцы вправе потребовать такого же отношения к себе. В общем, они уже эффективно этим пользуются, и сейчас долгосрочные контракты в их прежнем виде торпедированы как в силу того, что покупателями отвергается принцип «бери или плати», так и в силу того, что газ на спотовом рынке оказывается либо дешевле, либо сопоставим по цене с газом, который поставляется по долгосрочным контрактам. Поэтому самое уязвимое место в российской геоэкономике - это система долгосрочных контрактов с Европейским союзом, которая оказывается под угрозой в любом случае.

Что же касается непосредственно самого решения о списании штрафов Украине, то возникает впечатление, что дела, которые касаются энергетического сектора, по крайней мере, его текущих финансовых оборотов премьер-министр решает совместно с корпорациями и что они входят в сферу его ответственности. В сферу ответственности президента входит международная политика или все то, что непосредственно прописано по Конституции. Я согласен, что в действиях Путина есть определенные противоречия требованиям Медведева строго придерживаться уже подписанных с Украиной контрактов. Но уже бывали случаи, когда они по таким не первостепенным вопросам друг другу противоречили, тот же случай            с ВТО. Поэтому вполне возможно, что решение об изменении контракта с Украиной не было согласовано с президентом.