Владимир Голышев, публицист:

В оценке ситуации с преследованием участниц группы Pussy Riot надо отталкиваться от фактов, а факты таковы. Девушки несанкционированно вышли на солею и амвон и с этого места спели некий текст. Потом они покинули здание храма. Это происходило между богослужениями, и храм в этот момент был общедоступен. Место, на котором они выступали, – солея и амвон – не является сакральной частью храма, там не находятся святыни, и само присутствие в этом месте мирян, в том числе и женщин, является для церкви абсолютно штатным делом. Например, туда поднимаются матери во время крещения младенцев, а крестные так и вообще в алтарь заходят. То есть здесь нет ничего особенного, все факты указывают на то, что это абсолютно штатное явление, которое касается только внутрицерковной дисциплины. Поэтому предпринимать какие-то действия в отношении участниц группы может только церковное начальство. Если имена участниц группы Pussy Riot выяснены, то они, допустим, могут быть отлучены от причастия, вплоть до анафемы, ради бога. Только здесь нет состава уголовного преступления, и поэтому полиции и суду нет смысла вмешиваться в ситуацию.

Что такого могло произойти, чтобы возник состав преступления? Например, помимо того, чтобы несанкционированно выйти в место, куда мирянам вход не воспрещен, они могли бы осквернить какую-нибудь святыню, ну или ворваться в алтарь, трогать церковную утварь или престол, или совершать какие-то иные действия, которые связаны именно с оскорблением святыни. Но они этого не делали, это отсутствует полностью и исключается.

Теперь что касается текста песни. Допустим, могли присутствовать элементы кощунства, а именно – нечто оскорбительное, адресованное тому, что православные считают святыней. В частности могло быть какое-то молитвословие, носящее характер оскорбления Божьей Матери, Христа и других святых для христиан имен. Текст спетой девушками песни известен и, разумеется, в нем отсутствует и то, и другое. Это именно молитвословие, адресованное Богородице, в котором Богородица не оскорбляется вовсе, она является всего лишь объектом моления. В тексте, возможно, присутствуют признаки оскорбления двух конкретных физических лиц, одно из них – Владимир Путин, другое – Владимир Михайлович Гундяев, более известный как Кирилл. Вот эти два физических лица теоретически могут иметь основания для того, чтобы защищать честь и достоинство в гражданском процессе, если они считают их задетыми и если они берутся доказать в суде, что они действительно были задеты. Опять же я не утверждаю, что имело место оскорбление. Здесь все вопросы к юристам.

Итак, оскорбление вполне может присутствовать, но это не имеет ни малейшего отношения к кощунству, потому что ни персона президента РФ, ни персона предстоятеля Русской православной церкви и Московского патриархата, организации, возникшей в 1943 году по благословению Сталина, не являются для православных и для христиан вообще святынями. Соответственно применительно к ним любые оскорбительные действия не могут считаться кощунством. Вполне возможно, они могут считаться кощунством в воспаленном мозгу Бориса Грызлова, который, например, назвал кощунством покушение на Анатолия Чубайса. С точки зрения такого крупного специалиста в богословии, как Грызлов, оскорбительные слова, адресованные Путину или Кириллу, наверное, и есть кощунство.

Таким образом, реальные факты, которые я перечислил выше, не позволяют говорить о том, что: а) имело место хулиганство; б) имело место кощунство. Дело в том, что для того, чтобы назвать девушек хулиганками и вообще говорить о хулиганстве, нужно как-то идентифицировать их действия. Люди, которые говорят о хулиганстве, идентифицируют их действия как некий перформанс. Между тем, мы знаем, что девушки исполняли молитву. Еще раз повторяю, озвученный ими в ХХС текст – это молитва. Можно сказать, что она вызывающая по форме, что она непривычная, что она неуставная. Как угодно ее называйте, но обращение к пресвятой Богородице с прошением, каким бы оно ни было, называется молитвой. И сами девушки утверждают, что они пришли в храм молиться. Ни о каком перформансе, ни о какой провокации они не заикаются. Хотя это совершенно обычное явление для художников – сделать некий публичный акт и назвать его перформансом. Так вот, они это перформансом не называют.

Объективных оснований для того, чтобы не поверить им на слово и представить какую-то альтернативную версию, нет, в любом случае, это будут домыслы. То есть девушки говорят, что пришли в ХХС, чтобы своим оригинальным панковским способом помолиться Богородице. Потом какой-нибудь Чаплин говорит, нет, они хулиганили. Так вот, его слова не весят ничего, потому что по литературному жанру их обращение было молитвенным, сами они утверждают, что молились. Все остальное - домыслы гонителей.

Вопиющим является факт заведения уголовного дела на тех основаниях, на каких оно заведено. Объяснить его появление можно двумя причинами. Первая. Дело завели неквалифицированные сотрудники следственных органов. К ним заявился некто по фамилии Пахомов, который не является клириком, не имеет ученой богословской степени, просто человек с улицы, который не присутствовал при молебне Pussy Riot, но который написал в своей абсолютно абсурдной бумажке о том, что имело место хулиганство, имело место кощунство. Люди, у которых есть вроде бы юридическое образование, какая-то квалификация, берут под козырек и по бумажке непонятно откуда взявшегося чудака заводят уголовное дело. Ну это полный абсурд. Их нужно гнать с работы, потому что они не в состоянии проверить, насколько это объективно.

Другое возможное объяснение – политический заказ. Заказ этот может исходить от двух персон, фамилии которых нам известны: Гундяев, Путин. Заказчик либо тот, либо другой, либо оба. Может быть, Путин стимулировал Гундяева к тому безобразию, которое сейчас творится в отношении девушек, может, Гундяев стимулировал Путина, и тот дал приказ правоохранительным органам делать то, что они сейчас делают. С точки зрения закона это полный абсурд, с точки зрения богословия - абсурд в квадрате.

Как будет дальше развиваться ситуация? Об этом можно было бы рассуждать, если бы в стране имело место что-то похожее на законность. В условиях открытого, циничного, попирающего здравый смысл произвола давать какие-то прогнозы абсолютно бессмысленно. Если будет политический заказ на то, чтобы устроить показательный процесс в духе 37-го года, то девушкам не позавидуешь.