Андрей Окара, политолог, директор Центра восточно-европейских исследований:
Самое хорошее, что мог бы сделать Путин на благо России и россиян, попав год назад в президентское кресло уже в третий раз, — это затеять и возглавить антифеодальную революцию.
Революцию, которая радикальным образом изменила бы всю политэкономическую природу российского общества. Революцию, которая не менее радикально изменила бы выгодоприобретателей экономического развития и всю систему выгодоприобретения — вместо чиновников, околовластных олигархов и «силовиков» таковыми должны были бы стать созидатели «человеческого капитала», создатели очагов развития (во всех социальных и экономических сферах), производители инноваций (технологических, социальных, организационных, персональных) — все те, благодаря которым растет жизнеспособность и конкурентоспособность России. Но в условиях неофеодального общества все эти люди, для которых самореализация (в любой сфере) является жизненным приоритетом, ищут себе иные страны для приложения своих возможностей и усилий.
Революцию, после которой экономика должна стать максимально конкурентной и минимально коррумпированной, а политическая система — превратиться в полиархию.
Революцию против механизма общественного устройства, в котором система люмпенизации и обыдливания людей становится важнейшим приоритетом государственной политики, поскольку феодалы нуждаются не в свободных гражданах, а в люмпенах.
Эту революцию можно назвать как угодно: «модернизацией», «коррекцией курса», «реформами госаппарата», «российским чудом по сингапурскому прототипу», «созданием субъекта развития». (Чтобы не вызывать экзистенциальные страхи у тех, кому за 55, словосочетание «Перестройка-2» сознательно не употребляем.)
При этом подобной системе нет никакой разницы — каков рейтинг Путина и режима в целом, поскольку власть не нуждается в обратной связи с обществом — падение ее популярности практически не влияет на социально-экономическую политику. У российского же общества существует эффективный адаптационный механизм, позволяющий приспособиться хоть к Путину, хоть к Лукашенко, хоть к Пиночету — безграничный запас терпения, представление о безальтернативности власти (вечное «Если не Путин, то кто?»), апатия, дистанцирование от социально-политической проблематики, уход «в себя» и т.д.
На этом фоне апофеозом постмодернистской эстетики и социально-политического сюрреализма выглядит возрождение звания «Герой Труда». Судя по всему, для членов «Политбюро» и для обычных смертных в современной России предусмотрены немного разные механизмы трудовой мотивации. Однако, как оказывается, ни один из подобных карго-культов не способен возродить былую мощь империи. И чем дальше, тем меньше и меньше путей назад.