Сергей Филатов, президент Фонда социально-экономических и интеллектуальных программ, глава Администрации Президента Российской Федерации в 1993–1996 гг.:
Я недавно был на итоговом годовом докладе Евгения Примакова (он каждый год выступает в клубе «Меркурий» с изложением своего видения экономической политической и иной ситуации). И он начал с того, что назвал главным итогом 2012 года развал тандема. Все несколько удивились такой формулировке. По мнению Филатова, сейчас в России один лидер, и рядом с ним никого нет. Однако и судя по тому, что сказал Медведев в Давосе, между ним и Путиным нет конкуренции, есть полное согласие по ключевым моментам.
Мне представляется, что Путин в значительной степени берет на себя функции правительства, что противоречит Конституции. И мне бы хотелось, чтобы в этом году, году двадцатилетия российской Конституции, верховная российская власть, в том числе тандем, который развалился (или не развалился?), уделила большое внимание соблюдению норм, заложенных в Конституции. Ведь клятву президент делает не на Библии, как в других странах, а на Конституции, которую нужно свято соблюдать. Люди очень ждут того, что в России будет выстроена система, заставляющая всех жить по Конституции. Тогда не было бы никаких шараханий по поводу того, усилились ли силовики, ослаб ли тандем и так далее.
Конституция все расставляет по своим местам. Каждый должен заниматься своим делом. Президент должен определять направление нашего движения, премьер должен исполнять и обеспечивать эти направления необходимыми механизмами. При соблюдении Конституции не было бы гадания на кофейной гуще – кто куда выбежал, по каким причинам. Это очень важно.
Люди сегодня живут в неопределенности – то ли Конституция работает, то ли ее собираются заменить на другую. В таком состоянии государство долго жить не может, а мы живем уже двадцать лет.
Что касается доклада группы Минченко «Политбюро 2.0 накануне перезагрузки элитных групп», то я согласен с тем, что влияние Дмитрия Медведева за последние месяцы серьезно снизилось. Я это хорошо ощущаю. При этом Медведев в большей степени привержен Конституции и законам, нежели наш президент. И если бы сейчас он был президентом, то мы бы, наверное, по-другому готовились отметить двадцатилетие нашего основного закона.
Есть ли у него шанс еще раз занять пост главы государства, трудно сказать. События могут повернуться по-разному. Если слухи о состоянии здоровья Путина имеют под собой серьезные основания, то в случае его досрочного ухода по Конституции место президента займет премьер-министр, то есть Медведев. А дальше – посмотрим, пойдет он на выборы или не пойдет. Но Медведев в значительной степени себя дискредитировал, выдвинув Владимира Путина в президенты в сентябре позапрошлого года. Это очень сильно ослабило его позиции.
А о том, что произойдет к окончанию третьего президентского срока, говорить еще слишком рано. Все может очень серьезно измениться. И здесь все зависит в большей степени не от Медведева, а от Путина, который может значительно улучшить свои позиции, если не позволит чиновникам делать большие глупости вроде той, что случилось с запретом на усыновление, «антимагнитским законом»
За последнее время выросло влияние Сергея Шойгу, который исправляет те глупости, которые натворил Сердюков, например, командующим округов возвращены их полномочия. И очень многие неправильные вещи, на которые в армии давно не обращали внимания, он начинает поправлять. И сам по себе Сергей Кужугетович очень разумный, что очень помогает и всей элите, которая находится у власти. Имеет ли он шансы на место первого лица в государства? – почему бы и нет. Сегодня президент страны – это не менеджер, это не сталинские времена, когда нужно было в руках держать руль управления государством. Скорей, это все-таки политическая должность, и человек, занимающий ее, должен смотреть вперед, предугадывая наше будущее.
Что касается упомянутого в докладе Минченко запроса на появление во власти новых харизматичных фигур, «имиджевых паровозов», то он всегда есть. И если такого запроса нет, то мы вступаем в зону очень серьезного застоя, когда люди свыкаются с положением и не возражают против того, куда и как их ведут. Если же запрос такой есть, то это означает, что либо лидер должен смениться, либо вокруг лидера должны появиться новые люди, чтобы сгладить наиболее острые проблемы. И президент должен это очень тонко чувствовать, подбирая на самые проблемные направления таких руководителей, которые могут решить эти вопросы.
Что касается так называемого Большого правительства, то эта идея принадлежит не Путину, а Медведеву, и я рассматриваю ее как идею большого президентского совета, на котором можно рассматривать те или иные проблемы, возникающие в государстве. Но, судя по всему, в нынешнем виде это не обеспечивает ту обратную связь, которая необходима нашим руководителям. Все-таки их оторванность от жизни, от объективной ситуации сегодня очень заметна, они не ощущают ту атмосферу, в которой живут граждане России.
Что касается Большого правительства как совокупности собственно правительства и Администрации президента, то эти структуры достаточно четко разделены. Так было и при Борисе Николаевиче Ельцине, и при Дмитрии Медведеве. Правительство занимается экономикой, а Администрация президента – в основном политикой.
Иногда, когда у президента появляется очень сильный экономический помощник, он заставляет президента влезать в экономические проблемы правительства, брать их решение на себя. Это не совсем правильно. Правительство для того и предназначено, чтобы исполнять то Послание президента, которое заглядывает немного вперед. Но сегодня я не вижу, чтобы у президента был такой советник по экономике.
В целом тот вариант, который выбрал Путин, я считаю правильным. Ведь у нас есть две основных возможности – либо просить на Западе кредиты и потом пыжиться, расплачиваясь за них, либо подготовить определенный задел за счет использования объективно удачной ситуации для продажи нефти и газа. И Путин довел эту программу до логического конца. Пусть сегодня мы ворчим, что страна живет на газе и нефти, но это дает возможность воплотить в реальность то ожидание, которое у нас всех есть – чтобы страна перешла к новой индустриализации, к построению новой индустрии, новой промышленности и новой науки.
Что касается борьбы вокруг проекта корпорации по развитию Сибири и Дальнего Востока, то уже сейчас понятно, что добыча энергоносителей на этих территориях будет обходиться в несколько раз дороже, чем сейчас. Но к этому времени надо готовиться – освоенные месторождения не бесконечны, поэтому приходится идти в те места, где добыча будет обходиться дороже. Но это неизбежно, и мы должны позаботиться о том, чтобы, что называется, прикрыть наше будущее. А если эти богатства привлекают внимание власти, то вокруг этих планов начинается борьба, потому что каждый хочет себе что-то прикарманить.
Вот сейчас Николай Сванидзе показывает фильм, где рассказывается о том, что еще до девяностого года, еще при советской власти, на три года были розданы квоты на нефть, чтобы избранные люди прирабатывали, решая не проблемы предприятий и экономики страны, а личные задачи. Это было и в советский период, это было при Борисе Николаевиче, это было при Медведеве, это есть при Путине.
И если мы правильно выстроим силовые структуры, которые действительно будут нас охранять от подобных злоупотреблений, то злоупотреблений будет гораздо меньше. И я считаю совершенно правильным курс на то, чтобы разграничить полномочия силовых ведомств. Если это будет не единая система: прокуратура делает свое дело, Следственный комитет – свое, МВД третье, Федеральная служба безопасности – четвертое, то все ведомства будут действовать в рамках своих полномочий и не давать другим допускать злоупотребления. Такая система позволяет гарантировать страну от крупного воровства.