Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии:

Для США проблема российского ядерного потенциала всегда была и остается существенной, потому что это в их представлении одна из помех глобальному лидерству США, понятому не только как, положим, экономическое или идеологическое лидерство или лидерство в сфере массовой культуры, но также и как монополия на применение силы в международных отношениях. Эта монополия не может считаться полной до тех пор, пока существуют страны, обладающие потенциалом гарантированного уничтожения США. Соответственно, таких стран не должно существовать. Это может достигаться, во-первых, за счет развития системы ПРО, а во-вторых, за счет сокращения этого потенциала в данных странах. Поэтому для США эта тема - серьезная.

Вопрос в том, могут ли они себе позволить идти на паритетное сокращение ядерных потенциалов для того, чтобы зафиксировать его с той же Россией на одинаковом уровне. Причем не в процентном отношении, потому что у них гораздо больше ядерных боеголовок, а, допустим, в абсолютных цифрах, как прозвучало ранее, на уровне 1 тысячи боеголовок. На мой взгляд, ответ очевиден: да, могут. Просто потому, что их преимущество в обычных вооружениях и средствах противоракетной обороны настолько велико, что оно является для остальных государств, и в том числе для России, абсолютно недосягаемым. Поэтому договоры о ядерном разоружении США по сути ведут к одностороннему разоружению Российской Федерации, если смотреть на комплексную совокупность потенциалов. То есть речь идет о возможности получить де-факто одностороннее разоружение в рамках абсолютно привычной, популярной в международном масштабе темы ядерного разоружения.

Кроме того, здесь существует момент, связанный с приходом нового президента в Белый дом. Это разоруженческое предложение США, которое, видимо, готовится, является хорошей иллюстрацией не только того, насколько сложным партнером для нас является Обама, но и того, что пацифизм и логика демократической мягкой власти в международных отношениях обслуживает точно ту же самую задачу гегемонии США, что и политика ястребов. Потому что результат в обоих случаях один и тот же: безоговорочное военное преимущество. То есть по сути речь идет о разнице между стратегией сокрушения с помощью открытого применения силы, с помощью давления и стратегией удушения в объятиях. Вторая стратегия является более изощренной, и найти к ней какую-то контрстратегию, очевидно, сложнее.

Таким образом, Россия получила серьезный вызов. Для того, чтобы на этот вызов ответить, России необходимо полностью выйти из той разоруженческой повестки, которая по инерции сохраняется со времен «холодной войны», со времен военного паритета двух держав. Необходимо честно признать, что Россия больше не является военной сверхдержавой, которая может стоять в одном ряду с США, и, соответственно, что Россия вообще не является эксклюзивным партнером США по разоруженческому процессу, и, следовательно, любой разоруженческий процесс в современном мире должен быть многосторонним. Он должен предприниматься совместно, клубом сильных военных держав. То есть необходимо перевести саму тему разоружения из двустороннего в многосторонний план (переговоры в том виде, в каком они предлагаются, лучше вообще не начинать). Это первое. Второе: необходимо сместить акцент с ядерных вооружений на обычное вооружение и средства противоракетной обороны. Потому что - еще раз повторю - абсолютно всем в современном мире понятно, что на уровне обычных вооружений равным США нет и быть не может. Поэтому устранение такого фактора, как ядерное оружие, является по сути односторонним разоружением перед мировым гегемоном.