Андрей Дмитриев, лидер национал-большевиков Санкт-Петербурга, сокоординатор «Другой России» в Санкт-Петербурге:

Комплекс вопросов, связанный со сметной казнью в современных российских условиях, очень сложный. Я выступаю за смертную казнь в особых случаях, например, в случаях педофилии, торговли наркотиками в особо крупных размерах, каких-то актов террора и т.п. Общество должно иметь право на возмездие, и людей, которые преступают все мыслимые нормы, нужно карать смертью.

Но здесь есть два препятствия. Первое – это несовершенство современной российской судебной системы. Мы знаем о том, что очень часто приговоры выносятся под давлением сверху, о том, что большую роль играет политическое давление власти. В результате подобная мера может применяться как расправа над неугодными. Взять того же Юрия Шутова. Я убежден, что он сидит за преступления, которых не совершал, и сидит ровно потому, что является личным врагом Владимира Путина. Если бы ввели смертную казнь, наверное, его могли бы казнить, и вот таких явлений надо избегать.

Есть более общее препятствие, связанное с понятием судебной ошибки. Мы знаем, что в Соединенных Штатах, где смертная казнь применяется, случались подобные ошибки, и казнили людей совершенно невиновных. Этот аспект тоже нельзя сбрасывать со счетов. Поэтому надо работать в целом над выводом судебной системы из-под политического контроля властей и вообще над изменением психологии российских судей. У нас судьи, и это общеизвестно, не могут оправдывать подсудимых. Если судья принимает больше оправдательных решений, чем принято (а это один случай на несколько десятков дел, если не сотен), то в судейском сообществе его берут на заметку, к нему начинают предвзято относиться, у него могут возникнуть проблемы. Именно поэтому в уголовных судах общей юрисдикции процент оправдательных решений менее 1%. Для сравнения, в сталинском Советском Союзе этот показатель был на уровне 30%.

Поэтому нам, прежде всего, нужно совершенствовать судебную систему, нужны новые кадры, совершенно по-новому мыслящие, нужно ломать устоявшиеся стереотипы, связанные с давлением власти и просто с внутренней регуляцией судейского сообщества. Это первостепенная задача, и я думаю, что с введением смертной казни можно повременить, пока такая реформа не проведена.

Не знаю, каким будет решение Конституционного суда, но я думаю, что в интересах российских властей и страны в целом нужно отложить введение смертной казни, то есть продлить мораторий под каким-то предлогом. Иначе, если мы сейчас введем смертную казнь, то это будет означать еще и радикальный разрыв с европейскими институтами. Нас, возможно, исключат из Совета Европы, из Парламентской Ассамблеи СЕ и прочих структур, а этого нельзя допустить ни в коем случае. Для нас очень важно оставаться в этих структурах, для нас важен Европейский суд по правам человека, потому что когда правосудия в России не найти, люди обращаются туда и находят его там. Это важнее моих личных предпочтений, связанных с тем, что смертная казнь в каких-то случаях может применяться. Поэтому будет лучше, если мы с этим вопросом повременим: или не будем вообще пока вводить смертную казнь на всей территории России, или продлим мораторий. Вопросы интеграции в европейские структуры, вопросы политического давления на суды и косности неправосудного устройства российской судебной системы являются приоритетными, и эти вопросы, эти темы нужно развивать в первую очередь, а смертная казнь подождет.