Виктор Милитарев, вице-президент Института национальной стратегии:
На фоне восстания Спартака все остальные события года для меня померкли. В этом смысле у меня впечатление, что главным событием года было шествие памяти Егора Свиридова по Ленинградскому шоссе и несанкционированный митинг на Манежной площади. Почему мне это кажется главным событием года? Потому что митинг на Манежке, на мой взгляд, сорвал печать табуированности с темы русско-кавказских взаимоотношений. Столкновения между русскими и кавказцами происходят у нас в стране уже лет семь. Но за исключением Кондопоги тема сознательно замалчивается и только митинг на Манежной сделал эту тему легальной, сделал ее предметом для обсуждения, что, по-моему, чрезвычайно важно для сохранения стабильности и порядка в нашем обществе.
Выбранная властями тактика замалчивания проблемы межнациональных отношений, затыкания рта всем тем, кто говорит об агрессивности представителей Северного Кавказа, обвинения этих людей в шовинизме, а то и в фашизме создает ситуацию котла с перегретым паром, грозящего взрывом. Сама возможность начать обсуждать эту тему обозначает чрезвычайно серьезное продвижение в решении русского вопроса, который, на мой взгляд, является сегодня у нас в стране основным, и даже потеснившим вопрос социальный.
Реакция властей и либералов, конечно, неадекватна, практически более-менее адекватные действия предприняли только Путин, встретившийся с болельщиками и посетивший могилу Свиридова, и патриарх Кирилл, который отслужил панихиду по Егору и высказал соболезнования семье убитого. Да и то это произошло через три дня после гораздо более сдержанного выступления патриарха по центральному телевидению. Не до конца понятны мотивы властей, которые упорно пытаются выдать участников межнациональных столкновений с русской стороны за фашистов и ксенофобов, но факт остается фактом: власти сами вынуждены были заговорить на эту тему, и, в общем, даже уже произнесены слова о том, что милиция часто покрывает преступников с кавказской стороны. Еще немного, и прозвучит самое главное – призыв к правоохранительным органам и судебной системе соблюдать закон, то есть, как я не устаю повторять, если чеченец убил русского, то сядет чеченец, а если русский убил чеченца – то наоборот.
Вторым важнейшим событием года, на мой взгляд, является то, что политическая конкуренция между Медведевым и Путиным потихоньку стала открытой и уже, кажется, видна если не всей стране, то всему политическому сообществу. Когда это стало проявляться, то есть когда Медведев сделал первое заявление по Химкинскому лесу, когда Наталья Тимакова в день годовщины программной статьи Медведева «Россия, вперед!» публично заявила, что Медведеву не хватит одного президентского срока для выполнения поставленных задач, даже после отставки Лужкова публика все еще сомневалась в происходящем.
Но, кажется, после практически предвыборных президентских телевизионных дебатов, которые мы видели в конце года, с обменом завуалированными, но достаточно явно читавшимися репликами между Путиным и Медведевым, все сомневаться уже перестали. И должен заметить, что для меня принципиально важным в выступлении Медведева является открытая формулировка вопроса об избирательном правосудии применительно к Михаилу Ходорковскому, причем мне принципиально важно, что Медведев сформулировал это не в терминах нашей либеральной интеллигенции, а именно в тех терминах, которые я отстаиваю все эти семь лет. Медведев сказал не то, что раз другие олигархи, судя по всему, воровали так же как Ходорковский, то следовательно Ходорковского нужно немедленно освободить, а сказал, что если другие олигархи совершали те же преступления, что и Ходорковский и это можно доказать, то им место (позволю себе здесь заменить слова Медведева моей традиционной фразой) на соседней шконке с Ходорковским.
Я не могу судить, действительно ли Медведев мыслит в этом ключе или только говорит осторожные слова, но для меня это очень важный политический сдвиг. Тем более что сразу после рассуждения про избирательное правосудие Медведев недвусмысленно высказался про свои мотивы при отставке Лужкова. Несмотря на то, что высказывания Медведева по Манежке и вообще по национальному вопросу мне кажутся неправильными, и я бы даже сказал контрпродуктивными, но если Медведев всерьез возьмется за решение вопроса об олигархах, то он, безусловно, может стать хозяином дискурса.
Но тем менее, несмотря на все эти, на фоне, допустим, 2005 года, тектонические сдвиги в заявляемой руководством страны политической повестке дня, Манежка все равно представляется мне главным политическим событием года. Говоря образно, Кондопога в гостях у Кремля вытеснила все остальные политические события года. Меня совершенно поразила статья Альфреда Коха о Манежке и дело даже не в том, что я к своему изумлению почти согласен с текстом Альфреда Рейнгольдовича. Меня поразило его описание нашей молодежи, когда он говорит, что не только те ребята, которые вышли на Манежку, но вообще все их ровесники, может быть, глупы и необразованны, но абсолютно не страдают теми страхами, которыми страдает все мое поколение и более старшее поколение. Как образно выразился Кох, страхами не только властей, но всего, что угодно: женской истерики, общественного мнения и т. д. Если эта оценка верна, то это значит, что у нашей страны есть будущее, и я бы даже сказал большое будущее. А то, что эти ребята глупы и необразованны – это не беда, мы, старшие, и должны им помочь с умом и образованием. То, что они по сравнению с нами злые, меня тоже совершенно не смущает. Такими людьми были дружинники князя Владимира Красно Солнышко, но это не мешало им стать нормальными христианами. Именно бесстрашие и нормальная злобность нашей молодежи внушают мне большие позитивные надежды на будущее нашей страны.