Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии:

Переговоры по ЕвроПРО зашли в тупик, и выступление Медведева с поручениями относительно усиления системы предупреждения о ракетном нападении было попыткой реанимировать эти переговоры. Для этого необходимо, во-первых, обозначить определенное постоянство российской позиции, дать сигнал о том, что мы по-прежнему настаиваем на юридических гарантиях ненаправленности ПРО против России. Во-вторых, обозначить те козыри, которые есть у России в этой ситуации. А они довольно серьезные. Речь идет о возможности асимметричных мер в сфере военно-технологического развития.

Что означает асимметричных. Нас часто пугают новой гонкой вооружения, но в данном случае абсолютно безосновательно, потому что развитие ПРО дело гораздо более сложное и на порядки более дорогое, чем развитие ударных систем, которые должна сдерживать система ПРО. Условно говоря, на один доллар, вложенный в ударные системы, необходимо ответить вложением 100 долларов в систему ПРО. Поэтому если уж говорить о гонке вооружения в этой сфере, то Россия в ней имеет огромную фору, но, разумеется, лишь в том случае, если не будет становиться на ошибочный путь и говорить, что мы построим такую же мощную ПРО без вас. Мы сопоставимую систему ПРО в обозримом будущем в принципе не сможем построить, а вот асимметричный ответ на уровне ударных систем абсолютно возможен и необходим.

Почему я говорю необходим, потому что можно с высокой долей уверенности предположить, что США не примут российскую позицию по вопросу о ЕвроПРО. Дело в том, что ЕвроПРО для них - часть плана по развертыванию глобальной системы противоракетной обороны и за этой системой стоит достаточно мощный политический консенсус, стоит представление о миссии в большой военно-политической задаче. Она состоит в том, чтобы сделать США в максимально возможной степени неуязвимыми по отношению к любому типу ракетной угрозы, особенно ракетно-ядерной угрозы, в том числе и со стороны России. В данный момент эту неуязвимость обеспечить невозможно, но в перспективе, положим, 10-20 лет эта задача относительно реализуема. Учитывая, что система ПРО лишь элемент в определенной комбинации возможных мер, одна из которых – это, условно говоря, обезоруживающий удар, другая – система спутникового слежения за ядерными силами потенциального противника, третья – юридические ограничения, которые накладываются на развитие определенных типов вооружения в самой России. Комбинация этих мер в принципе позволяет США в какой-то перспективе обеспечить эффективную нейтрализацию стратегических ядерных сил РФ. Опять же в достаточно отдаленной перспективе, но речь и идет об отдаленной перспективе.

Поэтому, безусловно, для России это угроза и угроза не потому, что мы считаем высокой вероятность военного столкновения с США. Совсем нет. Просто потому, что нарушение баланса в сфере стратегических ядерных вооружений полностью изменит военно-политическую обстановку, оно станет слишком большим соблазном для США вести себя в логике военно-политического шантажа и давления. Даже если какие-то администрации в США будут сдерживаться перед этим соблазном, то другие могут ему уступить. Поэтому мы говорим: нас не интересуют ваши намерения, нас интересуют ваши возможности. Потому что в какой-то момент изменения конъюнктуры они могут стать реальностью. То же самое американцы говорят о России: мы понимаем, что нынешнее руководство России реалисты, и от них не исходит глобального уровня военной угрозы, но мы не знаем, что будет в России дальше.

Поэтому, скорее всего, стороны останутся при своих, позволят друг другу сохранить лицо или дать шанс возобновить переговоры, а дело ограничится какими-то декларациями. Соответственно то, что говорил Медведев, должно рассматриваться не как угроза партнерам по принципу «если мы не договоримся, то придется делать то, о чем я сказал», а как абсолютно реалистичная повседневная задача развития российских стратегических ядерных сил. Да, действительно необходимо развивать ударные системы, которые будут неуязвимы для противоракетной обороны, необходимо развивать те виды вооружений, которые меньше уязвимы для системы космического слежения, очень развитой в США. Для этого, может быть, потребуется выход из СНВ-2, из СНВ-3, а может быть, не потребуется. Это уже будет решаться исходя из конкретных обстоятельств.

Задача сохранения стратегического баланса существует, это один из факторов суверенитета России, ее безопасности, прежде всего, политической безопасности, а не просто военной. Соответственно эта задача может быть решена только за счет асимметричного развития ударных систем, которая обеспечит в критическом случае гарантированное возмездие. Вот эта вот ситуация гарантированного возмездия и есть главная последняя гарантия суверенитета страны.