Михаил Ремизов, президент Института национальной стратегии:
Путин в статье об экономике применил тот же подход, что и в предыдущей статье по национальному вопросу. То есть в статье «Нам нужна новая экономика» премьер, с одной стороны, пишет, что признает приватизацию несправедливой, с другой стороны, заявляет, что пересмотр итогов приватизации недопустим. Точно также он, с одной стороны, признает русский народ по факту государствообразующим в России, с другой стороны, считает абсолютно недопустимой постановку вопроса о политико-правовом оформлении этого факта, то есть о его публичном признании. Назвать такую позицию компромиссной сложно.
Коль скоро мы говорим об экономике, то, как мне кажется, несправедливо считать единственной альтернативой безоговорочного признания итогов приватизации отъем собственности. Неправильно ставить вопрос так: либо мы признаем статус-кво и смиряемся, либо мы в каком-то порядке у всех отнимаем собственность и начинаем все заново делить. Это скорее профанация темы, потому что существует вполне цивилизованный сценарий, который позволил бы преодолеть эту родовую травму российской крупной собственности и сделать ее легитимной на основе некоего публичного общественного договора. Таким механизмом мог бы быть компенсационный налог, который выгодоприобретатели приватизации 90-х сегодня могли бы заплатить, то есть заплатить то, что не было заплачено за активы тогда. Причем исходя из расчетной стоимости активов на тот момент, то есть это не будет какой-то запредельный налог. Это достаточно мягкий сценарий по отношению к олигархам. В качестве возражений будет, безусловно, использоваться аргумент о том, что недопустимо с точки зрения развития компаний выводить из их оборота денежные средства, но компенсационный налог может быть заплачен государству и пакетами акций. В этом случае речь пойдет о частичной реприватизации.
Для того, чтобы это было именно закрытием вопроса о легитимности итогов приватизации, важно, чтобы на основе активов, которые таким образом могут быть выделены, был сформирован какой-то фонд, возможно инвестиционный фонд, фонд развития, связанный с инвестициями, например, в инфраструктуру, либо в человеческий капитал. Это может обсуждаться. В любом случае речь должна идти о создании какого-то публичного фонда, пула активов, который имеет значение с точки зрения общенационального будущего и будет играть такую символическую роль с точки зрения легитимации той беззаконной приватизации и попытки сделать сегодня крупную собственность признаваемой подавляющим большинством общества.
В сфере отношений в треугольнике государство-крупный бизнес-общество назрела необходимость своего рода пакта о социальной ответственности бизнеса. Одним из элементов этого пакта могло бы быть взимание этого компенсационного налога, но возможны и другие элементы. Какие-то шаги может сделать и государство, например, пойти на снижение или обнуление пошлины на ввозимое оборудование, необходимое для технологической модернизации или что-то подобное. Безусловно, общество уже благодаря этому факту должно увидеть крупный бизнес в новом свете - в качестве национального капитала, а не захватнической феодальной группировки, которая использует эти активы по праву сильного, по праву завоевания и захвата. В каком-то смысле именно так сегодня обстоит дело с выгодоприобретателями приватизации. Но такой подход потребовал бы радикальной ревизии в отношениях между государством и крупными собственниками. Поэтому логичнее ожидать его со стороны оппозиционных кандидатов, чем со стороны действующей власти.