Виктор Милитарев, вице-президент Института национальной стратегии:
Цели Рогозина, создавшего Добровольческое движение в поддержку армии, флота и оборонно-промышленного комплекса, очевидны – создать систему горизонтальных связей между предприятиями военно-промышленного комплекса и, скажем так, общественными организациями, представляющими вооруженные силы. Зачем это нужно, совершенно понятно – оборонный комплекс находится в упадке и попытка создать систему его общественной поддержки будет на ура воспринята самими участниками оборонки. Она может принести реальную пользу, поскольку за этим стоит вице-премьер, курирующий оборонный комплекс. Речь идет и о повышении значимости и веса ВПК в стране.
С другой стороны, предлагается оборонно-патриотическая, я бы даже сказал оборонно-националистическая идеология. Ко всему к этому подключаются общественники-энтузиасты, разного рода военно-спортивные клубы, реконструкторы, военные историки, - то есть создается единая общественная среда, которая при этом действительно объединена не только интересом, но и идеологией. В этом смысле в нашей стране много общественных и политических активистов, которые независимо от их отношения к правящему политическому режиму поддерживают вооруженные силы и оборонную промышленность. Можно быть стопроцентно оппозиционно настроенным к Кремлю, но считать, что нам необходима поддержка армии, флота и оборонной промышленности, потому что иначе у нас будет национальная катастрофа. Это содержательная сторона дела.
Политически понятно, что Кремль рассматривает рогозинскую инициативу как пропутинскую. В определенной степени это так и есть, но тут есть свои особенности. Как мне сказал на съезде журналист одной из самых агрессивно пропутинских газет: «Первый раз за последние несколько месяцев вижу пропутинское мероприятие, от которого блевать не хочется». То есть все было сделано аккуратно, большая часть участников прибыла на съезд добровольно, по собственной инициативе, а не потому, что их согнали. Не могу ничего определенного сказать по поводу делегации «Уралвагонзавода», которая присутствовала в зале, но по поводу большей части остальных я уверен. Что касается «Уралвагонзавода», то у меня впечатление, что значительная часть трудового коллектива этого самого завода живет где-нибудь в Московской области, а не у себя в городе, и на постоянной основе принимает участие в пропутинских мероприятиях. Но это, кстати, не исключает того, что и среди них есть люди, вполне искренних социал-патриотических взглядов.
Я, разумеется, не могу разделить тезиса Дмитрия Олеговича о том, что белая ленточка и белый цвет - это знак капитуляции. Я не в восторге от того, как он заключил свою речь словами о том, что более ста лет назад среди союзников России назывались только армия и флот, а теперь их четыре - армия, флот, ОПК и Владимир Путин. Про оборонную промышленность я конечно согласен, но на счет Путина имею некоторый скепсис. Надо сказать, что Дмитрий Олегович в заключительном выступлении отметил, что у России гораздо больше союзников, и среди них все те, кто пришел на съезд Добровольческого движения. С другой стороны, на его месте я бы вел себя приблизительно также, куда тут деваться.
Я не вижу в поведении Рогозина никакого холуйства и прогибания под Путина. Я вижу нормальный поиск союзничества внутри верховной власти. При всем моем скепсисе и оппозиционности в адрес Кремля мне подход Рогозина кажется совершенно разумным. Я считаю, что националистические и национал-патриотические политические и общественные организации могут и им было бы полезно сотрудничать с Добровольческим движением, понятное дело на разумных условиях. Если нас никто не заставляет преклоняться перед Путиным и отказываться от своей оппозиционности, а большая часть этих организаций в разной степени оппозиционна, то такое сотрудничество я вижу чрезвычайно полезным.
Более того, я хорошо понимаю, что значительная часть из тех 4 тысяч человек, которые сидели в зале, при очередной здравице в адрес Путина явно морщили нос, но при этом, в конце концов, есть ряд ситуаций, в которых Путин является меньшим злом. Я вовсе не считаю сегодня основным вопросом русской политики вопрос «вы за Путина или против?». То есть если инициатива Рогозина получит серьезное продолжение, то с ним имеет смысл сотрудничать. И вообще я знаком с Дмитрием Олеговичем уже 20 лет, довольно много лет мы дружим, я к нему отношусь с большой симпатией и уважением. Знаю, что он человек честный, порядочный и, что самое главное, идеологически ориентированный, а не жулик-конъюнктурщик. Конечно, я вижу проблему в его положении во власти, просто потому что там он чуть ли ни единственный из честных порядочных и идеологически ориентированных. Но прохождение людей наших взглядов во власть я всегда считал полезным. Я также относился к этому и в советские времена, также к этому отношусь и сейчас, притом что и к советской власти я относился, мягко выражаясь, с глубоким скепсисом, и к нынешней тоже.
Я другого боюсь. Мне бы очень не хотелось, чтобы Рогозин при Путине оказался Вознесенским при Сталине, которому сначала дали кандидатство в политбюро и Госплан, а потом расстреляли за то, что он слишком резво начал проводить прорусскую политику в СССР. Понятно, что сейчас никого не расстреливают, а увольняют, как это случилось в свое время с другим моим другом - Борисом Мироновым и с Владимиром Полевановым, но я очень надеюсь, что здесь все сложится нормально. Мне нравится складывающиеся доверительные отношения между Рогозиным и патриархом Кириллом, я считаю, что это крайне полезно. При этом да, я не разделяю всей этой антиоранжевой риторики, которая в прямом виде присутствовала в выступлениях Рогозина и в завуалированном виде в выступлениях Святейшего. И наоборот я полностью разделяю риторику Рогозина по поводу «либерализма» и «правозащитничества», я совершенно согласен с ним, когда он описывает подлое поведение Сергея Адамовича Ковалева во время первой Чеченской войны, когда Ковалев занимал государственную должность правозащитника. Я вовсе не считаю это излишней злопамятностью, наоборот, это очень правильная демонстрация. И мы как разделяли эти убеждения по поводу такого рода русофобии, так и продолжаем разделять.