Президент Института национальной стратегии:

Сейчас заметно стремление США снизить накал страстей вокруг Ирана. Скорее всего, в рамках текущего переговорного процесса иранская сторона даст Америке возможность хотя бы внешне сохранить лицо. В то же время понятно, что Иран не намерен отказываться от своей ядерной программы. Поэтому если какая-то разрядка и произойдет, то она будет временной.

На мой взгляд, можно говорить о смягчении позиции «шестерки» по отношению к Ирану. В данном случае это связано с относительным смягчением позиции США, что выразилось в более мягких намеренческих заявлениях от Кондолизы Райс по поводу Ирана. На мой взгляд,  открытое письмо Ахмади Нажада Бушу стратегически было интересным и сильным шагом. Это не то, что новое, а скорее хорошо забытое старое слово в дипломатии, когда лидер одного государства отправляет другому лидеру фактически открытое публицистическое послание морально-теологического толка. Я не говорю о том, что это как-то может повлиять или влияет на переговорный процесс, но это влияет на мировое общественное мнение.

Америка фактически напрямую участвует в переговорах с Ираном, просто надо различать основные и формальные переговоры. Я уверен, что неформальные консультации между представителями США и Ирана периодически происходят.

Беспорядки в Иране (азербайджанский мятеж) показывают, что Соединенные Штаты взяли за основу на ближайшее время политику внутренней дестабилизации иранского режима. У них нет большого набора инструментов для этого. Как раз сейчас они пытаются наращивать и усиливать этот набор. Почему? Потому что без внутреннего дестабилизирующего воздействия даже военные точечные удары с воздуха не будут иметь серьезного эффекта. Наземное вторжение вообще не обсуждается.

В ближайшее время продолжится разработка инструментария внутреннего воздействия на Иран. Также продолжится создание инструментария воздействия на Иран со стороны соседей внутри региона. На следующем этапе начнутся ракетно-авиационные точечные удары.

Перспективы сотрудничества России и Ирана в ядерной сфере весьма скромные. Иран не пошел на тот план, который был озвучен Путиным (часть ядерного цикла размещается на территории России под международным контролем). Он четко дал понять, что не заинтересован в этом. На уровне реальной политики Иран сейчас вообще не рассматривает Россию как серьезного партнера даже в сфере ядерной энергетики. Он считает ее позицию полностью зависимой от позиции Запада.

Как я уже сказал, Россия занимает подчиненное место в решении иранской проблемы. Сегодня она не является инициативным игроком в этом процессе. Она следует в фарватере политики Соединенных Штатов, но может озвучивать какие-то схемы и выстраивать какие-то контакты, которые самим Штатам выстраивать и озвучивать не удобно.

На уровне реальной мотивации российской правящей элиты, она скорее заинтересована в сохранении изоляции Ирана. Это связано прежде всего с тем, что приоритетом российской политики являются интересы газовой торговли. В случае сохранения изоляции и международной напряженности Иран не становится серьезным конкурентом России на европейском газовом рынке. Если представить, что напряженность снята, то тут же запускается процесс строительства магистральных газопроводов из Ирана через Турцию в Европу, который изменит и контекст энергодиалога между Россией и Европейским Союзом. Наши руководители хотят на как можно далекую перспективу отсрочить это время.