Вопрос: Продление переговоров по иранской ядерной программе до 7 июля было воспринято всеми сторонами спокойно. Но если и 7 июля соглашение не будет готово, чего стоит ждать? Нового продления?
С.А.Рябков: Перенос или продление переговоров полностью исключены. Никаких новых отсрочек быть не может. Важно, что все участники переговоров – и «шестерка», и иранцы – исходят из общего понимания, что чем дольше тянется процесс, тем больше соблазна у противников этой договоренности усилить нажим, создать дополнительные проблемы. На переговорах остались нерешенными единичные темы, их вполне можно закрыть в течение остающихся до 7 июля дней. Думаю, что не произойдет срыва с точки зрения завершения переговоров и выхода на результат по аспектам, до сих пор остающимся под вопросом.
Никакого плана «Б» не существует. Никто не обсуждает, что будет, если стороны не уложатся в срок до 7 июля. Все исходят из того, что мы успеем. Уже одно продление, которое состоялось на срок после 30 июня, было на грани допустимого. Понимаю, что правило «никогда не говори никогда» никто не отменял, но никакой закулисной закрытой проработки вопроса «А что, если?» в Вене не ведется. Это я говорю вам совершенно ответственно.
Вопрос: Переговоры между Ираном и «шестеркой» международных посредников не включают в себя вопрос односторонних санкций США и ЕС, который иранская сторона обсуждает напрямую с Вашингтоном и Брюсселем. Пересекаются ли два этих трека и как они влияют друг на друга?
С.А.Рябков: Естественно, «шестерка» и Иран отработали все элементы этой проблемы, в том числе и односторонние санкции в отношении Ирана, введенные США и ЕС. Принцип и идеология решения этого вопроса – поэтапность и взаимность – были изначально предложены Россией, это не преувеличение. Приостановка и отмена санкций увязываются с конкретными шагами Ирана в ядерной сфере, которые сертифицируются МАГАТЭ. Выработана достаточно сложная схема действий, уже согласованная, определяющая, что будет происходить после дня подписания соглашения. В ней прописано, какой день и в связи с чем можно считать днем перехода соглашения в оперативное состояние, что считать днем имплементации соглашения и т.д. Вот на этот каркас, на эту «елку» нанизываются конкретные «конфеты, мандарины и шоколадные зайчики». Их объем, размер и количество все ещё обсуждаются иранцами со всеми сторонами.
При этом хочу сказать, что Российская Федерация по принципиальным соображениям не принимала участия в обсуждении вопросов отмены односторонних санкций, действующих в отношении Ирана со стороны США и ЕС, в части, касающейся наполнения того, как эти санкции будут сниматься, отменяться. Мы изначально считали эти санкции нелегитимными и исходим из того, что современное международное право допускает применение односторонних санкций страной только в ситуации, когда объект применения санкций перед этим совершил враждебные действия в отношении той страны, которая такие санкции применяет. Это – элемент общепризнанной универсальной международно-правовой доктрины. Мы не видели ни на одном из отрезков никаких признаков того, что Иран осуществлял враждебные действия в отношении США или ЕС, поэтому хотя бы в силу данного обстоятельства, не говоря уже о всей совокупности политических и правовых факторов, мы считаем американские и есовские односторонние санкции нелегитимными.
При этом, мы очень тщательно следили и консультировались со всеми участниками переговоров в отношении того, чтобы ничто в разрабатываемом механизме приостановки и последующей отмены односторонних санкций США и ЕС не нарушало прерогативы СБ ООН, никак не сказывалось в отрицательном смысле на уставных полномочиях, например, МАГАТЭ, не влияло на наши двусторонние связи и перспективы их развития с Ираном в разных областях, включая атомно-энергетическую, и т.д. Наше неучастие в обсуждении содержательного наполнения упомянутого сегмента переговоров не означает, что мы просто «отсутствовали» – мы занимались другими вопросами, важными для нас, а последовательность отмены односторонних санкций Иран, США и Евросоюз обсуждали напрямую.
Что касается СБ ООН и санкций, которые действуют по его линии, то здесь до сих пор остается очень серьезная проблема. Она связана с тем, что мы убеждены, и в этом нас поддерживают, в частности, наши китайские друзья, что санкции, которые были введены по линии СБ ООН в серии резолюций, все санкции, не относящиеся напрямую к задаче укрепления международного режима ядерного нераспространения, должны быть отменены в первоочередном порядке. Резолюция 1929, которая ввела запрет на экспорт в Иран вооружений по семи категориям регистра ООН, входит в число тех резолюций, действие которых должно быть прекращено после заключения сделки. Мы настаиваем на необходимости в качестве одного из первоочередных, ближайших шагов после заключения договоренности и принятия новой резолюции СБ, одобряющей эту договоренность, отменить действующее оружейное эмбарго и другие меры, напрямую не относящиеся к сфере нераспространения.
Есть некоторые аспекты действующего санкционного режима, которые трансформируются в набор ограничений или, точнее сказать, самоограничений Ирана в интересах создания доверия к происходящему и в интересах обеспечения поступательного хода решения задач, стоящих перед участниками переговоров. Все не может произойти в один день. Это другая тема, и там многое уже отрегулировано и положено на бумагу. Но вот, в частности, с оружейным эмбарго у нас остаются большие проблемы, и я думаю, что завтра – послезавтра на этом будут сосредоточены основные усилия российских переговорщиков, которые работают в Вене. Наверное, даже министры, которые вновь соберутся там в ближайшие дни, также уделят этому вопросу значительное внимание.
Вопрос: В целом, Вы настроены оптимистично? Есть надежда?
С.А.Рябков: Да, безусловно. Не просто надежда. У меня есть уверенность, что мы договоримся до 7 июля.
По материалам Пресс-службы Министерства иностранных дел Российской Федерации.