В минувшую среду президент РФ Дмитрий Медведев провел в Ставрополе выездное заседание Совета безопасности России. Оно было посвящено ужесточению мер борьбы с террором после взрыва в Назрани, сообщает «Вести.Ru».

Последние события на Северном Кавказе заставляют искать другие подходы противодействия террористам. Президент подчеркнул: цель – общая стабилизация. Не косметическая, а реальная. Дмитрий Медведев собрал в Ставрополе всех руководителей силовых министерств, кто отвечает за положение дел на Северном Кавказе. "За те преступления, которые были совершены в последнее время и в отношении руководства Ингушетии, и в отношении отдельных руководителей правоохранительных органов, обычных граждан, правозащитников, – за все эти преступления должно последовать весомое и неотвратимое наказание. А с террористами надо продолжать бороться, не церемонясь, ликвидируя их без всяких эмоций и колебаний. Иначе мы никакого успеха не добьемся", - заявил он.

Медведев предложил расширить перечень статей УК, обвинение по которым не подпадает под компетенцию судов присяжных. Кроме того, дела, связанные с терроризмом и экстремизмом, должны рассматриваться в судах других регионов, за пределами Кавказа. Тем самым Медведев фактически признал, что кавказская судебная система утратила его доверие. Одновременно президент выразил недоверие и личному составу местных МВД, распорядившись резко усилить их кадрами из других российских регионов, пишет «Газета».

Другие участники совещания предложили Верховному суду устроить сплошную проверку судебной практики чеченских, ингушских и дагестанских судов по делам террористов.

Открывая заседание, Медведев заявил, что в последнее время казалось, что ситуация с терроризмом на Северном Кавказе улучшилась, но последние убийства правозащитников, главы МВД Дагестана, взрыв у здания ГОВД в Назрани и покушение на президента Ингушетии Юнус Бека Евкурова показали, что это не так. Президент заявил, что преступники должны понести "весомое и неотвратимое" наказание. Однако наводить порядок на Северном Кавказе, похоже, предстоит не столько местным, сколько прикомандированным силовикам.

Дмитрий Медведев объявил о расширении антитеррористической кампании на Северном Кавказе

Медведев констатировал, что межведомственное взаимодействие среди силовых структур на Северном Кавказе далеко от идеала и его нужно оптимизировать. Корень этой проблемы президент видит не только в безработице в северокавказских республиках и кланах, но и в тотальной коррумпированности здешних правоохранительных органов. Теперь работа с кадрами на Кавказе будет строиться по новому принципу: Медведев велел уволить всех скомпрометировавших себя сотрудников и одновременно привлекать на освободившиеся места специалистов из других регионов и центрального аппарата МВД.

"Необходимо кардинальным образом перестроить работу с кадрами по всем направлениям, — заявил президент, — начиная от патрульно-постовой службы, заканчивая руководством соответствующих подразделений МВД, ФСБ и других структур".

Собеседник "Газеты" в чеченских силовых структурах, пожелавший остаться анонимным, считает, что раз с местными сотрудниками правоохранительных органов боевики так жестоко расправляются, то с назначенными из центра они могут поступить точно так же.

Очевидно, президент тоже предусмотрел эту опасность, поэтому предложил увеличить финансовое стимулирование для сотрудников силовых ведомств, которые работают в условиях повышенного риска для жизни как для местных сотрудников, так и для приехавших из других регионов.

Глава комитета по вопросам законности, правопорядка и безопасности парламента Чечни Саид Юсупов считает, что чеченским силовикам ротация не грозит.

"После отмены режима контртеррористической операции в республике идет плавное сокращение воинских соединений, в том числе и временных объединений по линии МВД. Сейчас в обеспечении правопорядка справляются и наши местные структуры, — заявил депутат корреспонденту "Газеты". — В соседней республике идет вполне объяснимая ротация руководящих кадров МВД, поскольку были некоторые упущения. У наших сотрудников опыт достаточно большой". Юсупов считает, что "даже если все северокавказские республики упомянуты в одном контексте, это не значит, что ситуация в этих регионах одинаковая".

Накануне, после громкого теракта, совершенного возле ГОВД Назрани, Медведев уже назначил "внешнего управляющего" в лице замглавы МВД России Аркадия Еделева, который отныне координирует работу правоохранительных органов Ингушетии.

В качестве конкретных мер Дмитрий Медведев предложил изменить в законодательстве порядок территориальной подсудности "по делам экстремистского и террористического характера, чтобы террорист и бандиты не могли оказывать давление на суды": "Если мы качественно не можем привлекать бандитов здесь, то будем делать это в Москве, Санкт-Петербурге". При этом президент подчеркнул, что суды присяжных не справляются с делами, которые касаются преступных сообществ и организованных преступных групп, поэтому эти дела следует "изъять из подсудности судов присяжных", пишет «Коммерсант».

Глава ФСБ Александр Бортников главной проблемой в борьбе с терроризмом назвал "получение упреждающей информации и принятие мер реагирования". При этом он честно признался, что "по Ингушетии информация была получена заранее", но теракт "не удалось предотвратить".

Заместитель главы МВД Аркадий Еделев, курирующий теперь МВД Ингушетии, продемонстрировал готовность исполнять и углублять программу президента. По его словам, необходимо обеспечить гарантии возмещения ущерба пострадавшим от террористов, наказывать лиц, их скрывающих, и обеспечить возможность преследования террористов за рубежом. "Чума XXI века должна иметь свое истинное, подлое, человеконенавистническое лицо!" — заявил он, подчеркнув, что терроризм и ваххабизм в России подпитываются из-за рубежа, в том числе и из Грузии.

Правда, Дмитрий Медведев несколько охладил обличительный настрой заместителя главы МВД. Он заявил, что, конечно, подпитка бандитов из-за рубежа существует, но главная проблема — внутри страны. Условия для экстремизма, по его словам, были созданы при распаде государства, а его корни — "в бедности, в кланах, которым на народ наплевать, и в коррупции".

Прозвучавшие вчера предложения по «изменению правового поля» оказались сколь скандальны (очередные изменения в УПК, ограничивающие сферу применения суда присяжных, были внесены только в конце прошлого года и вызвали бурю негодования со стороны неправительственных юристов и правозащитников), столь и реалистичны. Вероятнее всего, в самое ближайшее время они могут быть воплощены в конкретные законопроекты и так же быстро приняты - Госдума и Совет Федерации президентские инициативы практически не обсуждают, пишет газета «Время новостей».

При этом, вероятно, тогда уже не будут вспоминать о полном отсутствии логики таких решений применительно к конкретной ситуации, в которой они «родились» - после трагедии в Назрани. Ведь взрыв, как признал сам президент Медведев, стал следствием откровенно плохой работы силовых служб. В чем же «виноваты» в данном случае суды и присяжные - можно лишь гадать.

А вот если не брать в расчет логику, объяснение новым законодательным инициативам открыто прозвучало на том же совещании в Ставрополе. Руководители правоохранительных ведомств, в том числе замминистра внутренних дел Аркадий Еделев и глава СКП Александр Бастрыкин, жестко раскритиковали работу судов в Северо-Кавказском регионе. Однако приведенные ими аргументы были в равной степени как расплывчаты, так и, очень мягко говоря, некорректны, поскольку прямо противоречили законам и Конституции России.

Так, г-н Бастрыкин посетовал, что по ряду важнейших уголовных дел СКП не находит должной поддержки в судах. На какую именно поддержку рассчитывал глава СКП и почему она должна была быть «должной», осталось непонятно. Ведь суд как независимый государственный институт по закону вообще никому никакой поддержки оказывать не может и не должен.

Часть 3 ст. 123 Конституции гласит: «Судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон». В ст.15 УПК, в свою очередь, этот принцип расписан подробно: «1. Уголовное судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон. 2. Функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо. 3. Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты. Суд создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. 4. Стороны обвинения и защиты равноправны перед судом».

Но, развивая свою мысль, Александр Бастрыкин, по сообщению информагентств, заявил: «Жизнь показала необходимость внесения корректив в подсудность суда присяжных на Северном Кавказе. Это правосудие оказалось неэффективным». В подтверждение «недопонимания» позиций его ведомства судами он привел пример: «Суд Дагестана отказал СКП в аресте подозреваемого в совершении недавнего убийства министра внутренних дел Дагестана. Мы будет обжаловать это решение с прокуратурой». Г-н Бастрыкин добавил, что «этот пример показателен».

Эти заявления также выглядели весьма странно. Дело в том, что вопросы об аресте подозреваемых не входят в компетенцию суда присяжных -- они решаются профессиональными судьями единолично. Но загадочно звучит и сама постановка вопроса: не понятно, каковы критерии «эффективности» или «неэффективности» суда присяжных. Задача такого суда - выслушать данные стороны обвинения и защиты и дать свою оценку: кто из них был более убедительным. Единственный вариант «неэффективности» суда присяжных - если заседатели никак не могут собраться на заседание. Но таких случаев в российской практике, насколько известно, еще не было.

Таким образом, с большой долей вероятности можно предположить, что под «неэффективностью» судов г-н Бастрыкин имел в виду как раз отсутствие той самой «должной» поддержки - то есть, что суды не всегда соглашаются с мнением следствия. Однако большинство «громких» судебных процессов - таких, как по делам об убийстве Анны Политковской, Пола Хлебникова, о покушении на Анатолия Чубайса и др., показали, что причиной оправдательных приговоров служит, как правило, плохая работа самого следствия. Выходит, что силовики в очередной раз пытаются переложить вину за собственные ошибки и недоработки на суды.

Ничего удивительного и нового, правда, в таком стремлении нет. Многие политики, в основном выходцы из спецслужб, ранее не раз публично жаловались, что суды вообще, и суды присяжных в частности, якобы слишком часто оправдывают «очевидных преступников». Удивительно в этой ситуации другое: никто из официальных лиц не решался напомнить авторам таких заявлений, что преступником, согласно закону и Конституции, человека может назвать лишь суд, а также то, что «очевидность» того или иного факта - вещь сугубо субъективная. И то, что может казаться «очевидным» силовикам, представляется совсем иным прочим людям. Но, поскольку никакого противодействия «сверху» такие политики не получили, они, похоже, все более укрепляются во мнении, что именно они могут судить, кто является преступником, а кто - нет, а суды должны лишь одобрять их «заключения».

Не менее резко, чем г-н Бастрыкин (хотя и более неопределенно) в адрес судов высказался Аркадий Еделев. «Сложившаяся на территории Южного федерального округа судебно-следственная практика ставит под сомнение законное проведение конкретных контртеррористических операций, - заявил он, - не позволяет привлечь главарей и соучастников к уголовной ответственности за совершение преступлений террористической направленности, оставляет за рамками расследования установление структуры террористического бандподполья и каналов финансирования, предоставляет арестованным по соответствующим статьям террористам возможность оправдаться перед судебными органами по применению судов присяжных, незаконные решения которых неоднократно отменялись вышестоящими судами».

Сам г-н Еделев при этом не удержался в рамках закона, заявив о «незаконности решений» судов присяжных. Дело в том, что, согласно тому же УПК, оправдательные вердикты присяжных могут быть обжалованы и отменены лишь по процессуальным причинам, то есть, если в ходе процесса была нарушена юридическая процедура. Но за это отвечают не присяжные: соблюдение процессуальных требований - обязанность профессионального судьи, ведущего такой процесс.

Неудивительно, что прозвучавшие на совещании предложения вызвали жесткую реакцию со стороны правозащитников и независимых юристов. «Изымать из компетенции судов присяжных и возвращать коллегии профессиональных судей - значит поставить на реформе нашей судебной системы крест, - заявила глава Московской Хельсинской группы Людмила Алексеева. - Суд присяжных обнажает несостоятельность нашего следствия. Почему суды присяжных чаще судей выносят оправдательные приговоры? Потому, что те доказательства, которые представляет следствие, не убеждают присяжных, что перед ними действительно сидят те, кому следствие приписывает данное преступление. Что касается изменения территориальной подсудности уголовных дел террористического характера, то это правильно. Нам говорили, что в Ингушетии трудно сформировать суд присяжных, чтобы это не были родственники или друзья. Надо не забирать уголовные дела у суда присяжных, а переносить суд из Ингушетии в Рязанскую область, и формировать коллегию присяжных там, закон это позволяет».

«Изъятие какой-либо категории дел из подсудности суда присяжных означает лишение обвиняемого возможности оправдаться, - считает глава адвокатской палаты Москвы Генри Резник. - Практика показала, что суды присяжных весьма успешно управляются с многоэпизодными делами и делами, по которым проходит большое число обвиняемых. Что касается возможного давления на присяжных, могу сказать, что на профессионального судью воздействовать гораздо легче».

В декабре 2008 году права на суд присяжных лишились люди, обвиняемые по ст. 205 (террористический акт), ст. 206 (захват заложника), ст. 208 (организация незаконного вооруженного формирования или участия в нем) и ст. 281 (диверсия) УК РФ, напоминает «Газета.Ru». Тогда же из подсудности присяжных заседателей были изъяты уголовные дела потенциальных революционеров (статья 278 – «насильственный захват власти») и лиц, обвиняемых в государственной измене и шпионаже. Правозащитники утверждали, что эти поправки в Уголовно-процессуальный кодекс РФ были приняты специально для процесса по делу о нападении боевиков на Нальчик. Отбор присяжных этому делу продолжался около года. Как объясняли в кабардино-балкарской прокуратуре, в южной республике, где сильны родственные связи, невозможно найти присяжных заседателей, которые бы не были знакомы с кем-то из подсудимых лично. В итоге состав коллегии так и не был утвержден. Но вскоре Госдума приняла поправки, запрещающие присяжным судить террористов и организаторов массовых беспорядков.

Суды присяжных в России были учреждены еще в начале 1990-х годов, но в судебную практику они вводились с трудом. Долгое время жюри работали только в Московской, Ульяновской, Рязанской, Ивановской, Саратовской, Ростовской, Тульской областях и в Краснодарском и Ставропольском краях. Полномасштабное введение суда присяжных в стране началось только в 2004 году, а спустя три года они начали действовать и на Северном Кавказе. Изначально УПК предусматривал, что присяжным подсудны особо тяжкие составы преступлений, среди которых были убийства, изнасилования и похищения людей, а также получение взятки. Оценивая работу присяжных, адвокаты говорили, что в 90% случаев заседатели принимают объективные решения. Главными же противниками судов присяжных все это время были прокурорские работники, заявлявшие в том числе, что жюри слишком часто выносят оправдательные вердикты, и требовавшие сократить число подсудных присяжным составов преступлений.