— Ну, здравствуй, мил человек. Садись к столу, гостем будешь. Выпьем, закусим,
о делах наших скорбных покалякаем. Как там дела у промышленников и предпринимателей?
Что нового в Швейцарии? Как там Адамыч?
В большом зале за круглым столом сидело десятка два важных людей, и перед каждым
стоял ноутбук. Правда, к компьютерам никто не прикасался, а все сидели и надували
щеки. Чуть сбоку виднелась неудобная трибуна, а из-за нее высовывался престарелый
докладчик.
— В гости по своей воле ходят, а не силком тягают, — резонно возразил докладчик.
— Это верно, — ухмыльнулся главный. — Правда, если я в гости зову, ко мне на
всех четырех поспешают, так что будь здоров. Да ты не напрягайся, это у меня
присказка такая про здоровье. На самом деле здоровье тебе больше не понадобится.
Тебе больше не служить. Пойдешь на пенсию, рыбку ловить.
— Тогда за твое здоровье давай выпьем. Ты, видать, себе четыре срока на этом
посту намерил.
— Никак ты мне грозишься?
— Слушай, папаша, мне аккурат вчера, об это же время, в швейцарском СИЗО дружок
твой Адамыч сказал замечательные слова. «Самая, — говорит, — дорогая вещь на
земле — это глупость. Потому что за нее дороже всего приходится платить».
— А как же ты с Адамычем повидался-то?
— Да я придумал благовидный предлог, будто приехал вытаскивать одного нашего
велосипедиста, который в Швейцарию на велогонку приехал, на Альпийский Тур.
А они раскопали у него в чемодане какой-то допинг, якобы кофеин содержащий и
еще какие-то стимуляторы, и сразу дело шьют, за незаконный ввоз на ихнюю территорию
сильнодействующих препаратов. И допинг-тест сразу взяли, а уж как проба А дала
положительный результат, так они вообще разбираться завязали. Окунули нашего
велосипедиста, значит, в камеру, в предвариловку, и сидит он там, парится, и
следователь из него кишки мотает. А позавчера ему объявляет: экспертиза установила,
что допинг, найденный в его чемодане, оказался банкой растворимого кофе. И с
допинг-тестом у них неувязочка. Оказывается, проба Б показала, что моча у нашего
спортсмена как слеза. Мне Евгений Олегович сразу сказал: дело у твоего велосипедиста
чистое, на волю скоро выскочит, нет у них против него ничего, иначе одними анализами
уже замордовали бы.
— Добрый был у тебя советчик. А что же это тебе Адамыч так поверил?
— Наверное, приглянулся я ему. Еще когда он министром был, а я промышленно-предпринимательским
союзом заведовал. А скорее всего, другого выхода у него не было. Да и показался
он мне за эти дни мужиком рисковым. Мне, говорит, жизнь без риска, что еда без
соли, что реактор без ядерного топлива, что руда без радиации.
— Дорисковался, гаденыш! Предупреждал я его, счета в загранбанках да выступления
на европейских научных конференциях доведут до цугундера. А что же нам велел
передать Адамыч?
— А велел он передать, что одному ему срок в американской федеральной тюрьме
тянуть скучно. Так что если дружки его не вытащат, запоет он по-английски, и
выложит тамошним федералам все, что знает.
— Как же это я его спасу? В Швейцарию танки введу?
— Вчера вечером он сказал швейцарскому прокурору, что согласен признаться в
хищениях из нашего госбюджета.
— Зачем?
— А затем, что если наша прокуратура дело на него возбудит, и будет судебный
ордер на его арест, то мы получаем не меньше оснований потребовать его экстрадиции,
чем америкосы. А поскольку он там ни на что больше не колется, швейцарские прокуроры
сразу же ухватились за его признание. Он мне сказал, что продумал все до тонкости,
каждую детальку обмозговал.
— Он, гад, лучше бы раньше мозговал, как швейцарцам в руки не даваться.
За круглым столом повисла тишина.
— Толково придумано, — прервал всеобщее молчание один из присутствующих, с
виду самый силовой.
— Толково, толково, — передразнил его главный. — У них и против нас кое-что
имеется. Половину наших усадить могут. А на остальных столько компромата сольют,
что это верная отставка и политическая смерть.
— Риск – благородное дело, — сказал силовой присутствующий. — Чрезвычайные
ситуации случаются, я это лучше других знаю. И к тому же, на нас на всех когда-нибудь
компромат сольют. Так и так рано или поздно все одно политическая смерть.
— Типун тебе на язык! Да, хорошие делишки пошли. Ну, что, какие еще есть мнения?
— Пропадет Адамыч, жалко, — промолвил тихий интеллигентный присутствующий,
который до того все время пересчитывал деньги, и даже сейчас говорил, не переставая
ловкими пальцами перебирать купюры в пачках. — От него мы бы еще пользу могли
поиметь. Да и коли он расколется, мы все тут заскучаем.
— Это ты такой смелый, потому что надеешься в минфине отсидеться, — ухмыльнулся
главный. — Даже не думай. Тебе не будет никаких особых условий. На этот раз
подставляться будешь, как все.
— Ага, — флегматично возразил интеллигентный присутствующий, не переставая
пересчитывать купюры. — А финансиста потерять не боишься?
— А я вон его на минфин посажу, — главный указал на престарелого докладчика.
— А что? Он мужик негромкий, и опыт руководства у него есть, а деньги я и сам
считать умею.
— Вот он и раздаст стабилизационный фонд олигархам, — спокойно и даже удовлетворенно
возразил интеллигентный присутствующий, отправляя пересчитанную пачку в портфель
и доставая новую.
— Ты это, шеф, правильно решил, — вступил в разговор кучерявый юноша, присутствующий
от энергетики и промышленности. — Надо идти Адамыча вынимать с кичи. Если не
вызволим его, тогда и всем нам кранты пришли.
— А ты не хорохорься, — отрезал главный. — Про тебя всем известно, что ты с
Адамычем вместе в разведку ходил, так что твое дело особое, тебя он первого
за собой потянет. Я вот что решаю. Поедем в Давос, типа на экономический форум,
там Адамыча и отобьем. И вот еще что. — Он снова посмотрел на докладчика. —
Мы тебя с собой возьмем. Хватит тебе за олигархов заступаться, давай-ка за министра
походатайствуй.
— Никуда я с вами не пойду, — обиженно сказал престарелый докладчик, — нечего
мне там делать. В гробу я ваши дела видал. Ты только подумай: с какой стати
мне туда забесплатно соваться?
— А если не забесплатно? А если я тебе на книжку пятьдесят тысяч положу?
— Да нужны мне твои паршивые пятьдесят тысяч. Нет уж, я дела Косому сдал, и
ухожу рыбку ловить. А вы там давайте сами выкручивайтесь.
— Ну вот, так всегда, — расстроился главный. — Как за олигархов, так все горой,
а как с министром что случись, так сразу на пенсию. Ну и фиг с вами, будем пробовать
экстрадицию. Вытащим как-нибудь. Верю, ждет нас удача. На святое дело идем,
друга из беды вызволять. Но если кто еще сунется в Швейцарию, как Адамыч, то
выкручиваться будет сам. Разве что доктор Рошаль заглянет к нему в камеру с
гуманитарной миссией от Общественной Палаты.